Маханакхон. Александр В. Великанов

спрятаться, прийти в себя, зализать раны, оставленные когтистой реальностью. Домой, в таунхаус в центре города, возвращаться нельзя. Он был снят на собственное имя, вскоре после приезда из Китая, когда Андрей в очередной раз пытался жить «нормальной» жизнью. Ха-ха.

      А об этой студии вдали от центра не знал никто, кроме подставного владельца, веселого деда из глухой деревни в провинции Исан, с которым Андрей познакомился когда-то, путешествуя по стране. Однажды, рано или поздно, придет время навсегда покинуть Таиланд, и тогда старому Сомчаю, ютящемуся со своей бабкой в халупе из бамбуковой плетенки, достанется неплохая жилплощадь в столице. Ну или наследникам Сомчая.

      Район, конечно, не самый престижный и довольно отдаленный. Добираться сюда из центра приходится часа полтора – транспортная система в тайской столице устроена странно. Лишь небольшой центральный район покрывается современным транспортом: подземным метро и «Скайтрейном» – «небесным поездом», скользящим над улицами по эстакаде. В остальной части города его бесчисленные жители передвигаются по старинке, на дребезжащих автобусах с деревянными полами, на лодках по вонючим каналам-кхлонгам. И на бесчисленных ревущих мопедах, предварительно прочитав молитву, да уберегут духи в сумасшедшем дорожном потоке.

      Андрея эта труднодоступность логова не смущала, даже наоборот.

      Он сорвал с себя вонючую одежду, достал из шкафчика специально подготовленную аптечку. Из другого вынул бутылку черного рома, отвинтил пробку и отпил из горла. С бутылкой в одной руке и аптечкой в другой пошел в ванную.

      Долго мылся, стараясь, чтобы не попадало на больное место, потом тщательно обработал и перевязал рану, бутылку между делом опустошил на треть.

      Вышел из горячего пара в прохладную, кондиционированную комнату, накинул шелковый халат, привезенный еще из Китая, и сел в кресло у панорамного окна. Раздумывать нечего – план на случай подобных событий был давно разработан. Оставалось только успокоиться, прийти в себя и постараться отдохнуть.

      Из окна, с 29-го этажа, открывался вид на бетонное море. До самого горизонта во всех направлениях тянулся только город, рассеченный жилами дорог да редкими пятнами зелени. Солнце садилось, но заката было не видно – окно восточное. Зато сотни тысяч домов медленно заливались косым светом: оранжевым, потом красным, потом розовым.

      Андрей мог смотреть на город часами. Чем любуется большинство людей? Морем там или лесом. Многие мечтают перебраться в тропики, чтобы жить на острове с белым песком у голубого океана. А Огневскому почему-то больше всего нравился вид бескрайнего человеческого обиталища.

      «Это потому что ты всю жизнь бежишь, – усмехнулся над собой Андрей. – В миллионной толпе проще затеряться. Хотя… А вдруг это просто мой, слегка извращенный, способ любить людей? Поодиночке они обычно злят и раздражают. Частенько еще пытаются угробить. А в очень больших количествах – ничего, есть в них даже что-то милое».

      Внизу, в рукотворном океане, стали зажигаться огни. Дух захватывало при мысли о том, какое бесчестное множество жизней