Вольное солнце Воленстира. Пляска между ударами сердца. Мария Быстрова

вырваться из хватки, но Тир не позволил, слегка встряхнул.

      – Смотри на меня. Слушай меня. – И снова никуда не деться от его страшных глаз. – Тебе плохо?

      – Да…

      – Слышишь, как стучит сердце? – Лютые интонации разбавились вкрадчивыми.

      Еще бы не слышать… У меня в висках будто дятлы долбят. Тук-тук-тук…

      – Да…

      – Что еще слышишь?

      – Ничего…

      – Внимательно. Что между ударами? В паузах?

      – Их нет.

      – Внимательнее!

      Он ведь от меня не отцепится, этот зверь…

      – Гул.

      – Хорошо, что еще?

      – Дыхание. Свист в легких.

      – Отлично. Дыши тише, глубже.

      Как? Я не могу, задыхаюсь.

      – Дыши.

      Подчинилась, попыталась.

      – Слы-ы-ышишь, как се-э-эрдце замедля-а-ается? – Голос Тира понизился до хриплого шепота. Слова лились как волшебная тягучая патока.

      Да… да… Оно и правда…

      А шелестящий гул уже нестерпимо давит на голову. А глаза-омуты тянут в себя, зачаровывают. Я теряюсь в них, тону вся, целиком. Вместе с болью и усталостью.

      – Слу-у-ушай свой пульс. Сосредоточься на моме-э-энтах между ударами, живи-и-и в них, дыши-и-и ими…

      Он осторожно потянул меня наверх. Я послушно поднялась. Как в трансе. Не в боевом. В каком-то ином. В ушах громыхало. Вдох – длиной в вечность, выдох – не короче.

      – А теперь… – Генерал подался ко мне и резко рыкнул: – Пошла вперед!

      И я пошла. Легко. Непринужденно. Просто вперед. По дюнам. Сквозь дребезжащее пространство. Шагала между ударами сердца…

* * *

      Суровые волны разбивались о далекий риф, к берегу подкатывали уже ласковыми. Сам храм я увидала после – разглядела его начищенную кровлю как драгоценную крупинку червонного золота, сверкавшую в оранжевых песках. Рядом находился шпиль радиомачты и площадка для воздушных кораблей.

      Неужели не мираж? Не мираж! Как только осознала это, побежала. Быстрее, быстрее! Через последнюю горку. Теперь вниз. Почти дошла! Дошла! Все!

      Жужжащий транс кончился, когда до треугольных храмовых арок осталось полсотни метров.

      Я перестала слушать дыхание и… рухнула как подкошенная. Дикая усталость вернулась мгновенно, взорвала тело, слабенькие мышцы скрутило от чудовищного напряжения. И тот самый пульс – снова под двести ударов. Зато голова больше не пчелиный улей и можно разобрать плеск волн и шелест ветра. И быструю поступь Тира.

      Командующий размашистым шагом прошествовал мимо, бросив краткое:

      – Браво, Флориан.

      Похоже, тоже запыхался…

      Я же пальцем шевельнуть не могла, только грудь вздымалась. От ветра знобило. Возвратились мысли, но их было мало. Оказывается, на это тоже нужна энергия, а она закончилась. Все прогорело. Все поверхностное, наносное, вся та настырно мельтешащая перед внутренним взором рутинная белиберда… вихрь из претензий, вспышек обид и примитивных реакций, давно незаметных, призванных надежно спрятать истинное положение вещей… твою позицию относительно этих вещей… и… тебя саму. Ту, которая