Город таинственных огней. Максимилиан Борисович Жирнов

тот вечер я, к неудовольствию тети Эдны, не стал ужинать. Почистил, перезарядил пистолет и лег в постель. Уснул я почти мгновенно.

      Глава 13. Два сеанса

      Нинель встретила меня у своего дома. Она, словно маленькая девочка, с хрустом топтала молодой ледок. Время только перевалило за полдень, и негреющее солнце ярко сверкало на трамвайных рельсах. Скучный асфальт припорошил легкий снег. Улица казалась картиной, нарисованной влюбленным художником.

      – Выспалась? – я приветствовал напарницу глупым вопросом. На самом деле мне просто было неловко. Я уже забыл, когда в последний раз гулял с девушкой по улице.

      – Кое-как… Ты знаешь, если бы тебя убили, я бы, наверное, сошла с ума. Все, кто работал со мной раньше – полные уроды. Ты первый не смеешься над моим прикидом.

      Я прищурился и мысленно оценил на четыре балла длинную коричневую куртку, брюки и замшевую шапку с помпоном.

      – Не вижу в твоей одежде ничего странного. Тебе не кажется, что надо было взять с собой Фелпса, – я поспешил перевести стрелки на коллегу.

      – Зачем?

      – Он мне понравился, как личный шофер.

      Смех Нинель зазвенел колокольчиком. Журналистка показала на фотоаппарат у меня на груди:

      – Без работы как без рук? Надеешься на хороший материал? Смотри, Перси не дремлет!

      – Лучше дома сидеть, чем выйти на улицу без камеры. У меня такое правило.

      Нинель выразительно пожала плечами: делай что хочешь, лишь бы мне это не мешало.

      Издали донесся перестук колес. Трамвай, чуть переваливаясь сбоку на бок, подкатил к остановке и, скрипнув тормозами, остановился. Я бросился к двери.

      – Это не тот! – Нинель схватила меня за руку. – Четверка, а нам нужен шестнадцатый. До издательства все равно, на чем ехать, но четверка идет прямо, а шестнадцатый сворачивает у ратуши.

      Я поднял руки: сдаюсь! Трамвай вздохнул, отпуская тормоза, и тронулся, резво набирая ход. А за ним к остановке приближался следующий вагон – с номером шестнадцать в окошке над кабиной. Теперь Нинель сама потянула меня внутрь.

      Как и сказала моя боевая подруга, у ратуши трамвай повернул на обсаженную тополями улицу. Всего одна остановка, и я увидел гранитное здание с колоннами, похожее, скорее, на музей, чем на кинотеатр. Над входом горела, сверкала и переливалась разноцветным неоном вывеска «Парамаунт».

      Я галантно пропустил Нинель вперед и вслед за ней вошел в фойе и остановился. После яркого солнца приглушенный свет ламп показался непроглядным мраком. Только постояв минуту с закрытыми глазами, я начал хоть что-то различать сквозь безумное мельтешение колец и вспышек. Моя спутница сняла очки и, часто моргая, усиленно терла их носовым платком.

      – Что желаете? – кассир расплылся в улыбке.

      Я внимательно изучил расписание.

      – Вестерн. Ближайший сеанс.

      – Сожалею, но все билеты распроданы. Попытайте счастья у распространителя. Только я вам ничего не говорил.

      Я подошел к мужчине, отирающемуся у входа. На его губах застыла очаровательная улыбка. Такому