Город таинственных огней. Максимилиан Борисович Жирнов

самая странная девица, которую я когда-либо видел в жизни. Тощая, как щепка, плоскогрудая, с узкими бедрами, она зачем-то натянула на себя нелепый коричневый костюм из искусственной замши. Лицо незнакомки показалось мне симпатичным, но лишь после того, как я мысленно снял с нее массивные очки-блюдца и стер с тонких губ коричневую помаду. Короткие волосы экстравагантная дева зачесала назад и на пробор. Одним словом, она сделала все, чтобы превратиться в безвкусное чудовище.

      Ольсен сел в свое кресло:

      – Позвольте представить вас друг другу! Питер Блейк, фотограф, Нинель Соколова, наш лучший репортер!

      – По-моему, это какой-то нестандартный репортер, – только и вымолвил я.

      – Обычных, рядовых сотрудников, у меня и без того полная редакция. Мне нужны особые люди. Для особых поручений. В общем, спускайтесь в подвал, в фотолабораторию и притирайтесь друг к другу.

      Я озадаченно почесал затылок:

      – У нее кабинет там, что ли?

      – Да, Нинель предпочитает работать внизу. Она не переносит табачный дым, поэтому я выделил ей отдельную каморку. И еще одно, Питер. Я никак не ограничиваю вас в пленках и реактивах. Снимайте все, что вздумается за счет редакции.

      – Кажется, я понимаю. Самые интересные кадры получаются случайно, да?

      – Вы удивительно догадливы, – ухмыльнулся Ольсен. – Я вас больше не задерживаю, Блейк.

      Нинель порывисто распахнула дверь. Я встал и последовал за девицей. Но, уже покидая кабинет, я не удержался и воскликнул:

      – Да она немая!

      В ответ Нинель звонко расхохоталась:

      – Вот она – мужская логика. Если женщина молчит, значит, она с дефектом. Ошибаетесь, Блейк! Я очень даже разговариваю. Иногда слишком много. Вы в этом еще убедитесь. Кстати, можно на «ты»?

      – Без проблем!

      Нинель проводила меня в подвал. Лаборатория занимала большой зал с вытяжкой под потолком. Примерно половина ее была отгорожена стеной со светонепроницаемой дверью – там размещалась проявочная, оборудованная по последнему слову техники. Фотоувеличители с автоматической фокусировкой, электрические таймеры, устройства контроля температуры растворов – здесь все сверкало и блестело новизной. Я заглянул в шкаф с реактивами и пришел в полный восторг:

      – Концентрированный глициновый проявитель! – я потряс большую пластиковую бутыль с надписью «Илфорд». – Сам таким пользуюсь. То, что надо для лентяя. Разводишь колпачок в литре воды – и вуаля! Хватает на пять пленок.

      – Я рада и все такое, – ответила Нинель. – Пойду работать. Надо закончить статью.

      Она села за стол в дальнем углу, возле кожаного дивана. Застучала пишущая машинка. Тут же звякнул колокольчик конца строки. Нинель шпарила по клавишам всеми десятью пальцами, как заправская машинистка.

      Я не успел оценить ее работу. Распахнулась дверь, и в лабораторию ворвался усатый гигант, с ног до головы увешанный камерами. Кажется, у него была даже зеркалка с заводным механизмом! На груди поблескивала табличка с надписью «Пресса» и фамилией: Персиваль Фелпс.

      – Ты