Дорога к Богу. Анатолий Каменко

обещали похоронить погибших, оказались настоящими людьми. Они выполнили обещание. Низкий поклон им от нашей семьи. Вот такие поляки, которых у нас не любят.

      В Несвиже мы жили впроголодь, как и все в то время. Мать работала штамповщицей в промкомбинате. Огромных штампы отбивали пальцы у взрослых мужиков, которые работали на ее смене. Приходилось работать в две смены, чтобы прокормить ораву, одеть, обуть. В обед я часто бегал к матери на производство – там была дешевая столовая, где меня мама кормила вкусной пищей. Старшие братья стеснялись, а я ходил, так как постоянно хотелось есть. Мама брала меня с собой в цех, я видел, как ее уважали все работники, она еще была профсоюзным начальником месткома. Я заходил в цех и с восхищением наблюдал за четкими действиями рук матери. Вот это было искусство! Мужики отбивали пальцы, а ее Бог берег, зная, сколько ртов кормят эти руки.

      Местная пресса постоянно писала о трудовых подвигах Веры Ивановны Каменко, печатали ее фото. В школе на линейке зачитывали о трудовых подвигах родителях детей, которые учились в нашей школе № 2. Я очень гордился успехами своей мамы. Гордился тем, что у меня такая мать.

      У нее было три ордена «Матери-героини», вернее, три степени ордена. Ордена были очень красивые, темного цвета, с рисунком матери, держащей младенца на руках. Сейчас нет никакого сравнения с оформлением того ордена. Видно было, что настоящие мастера работали над изготовлением. С 1961 года мама одна растила, воспитывала и учила всех нас. Старшие братья обеспечивали порядок и уборку в доме, готовили обед, завтрак, ужин, кормили скот из нашего подсобного хозяйства: четырех свиней и корову Нюру.

      У нас в семье было негласное правило: в связи с тяжелым финансовым положением все заканчивали восемь классов, шли в вечернюю школу и работать в промкомбинат. После смены снова шли в вечернюю школу постигать азы науки. Мама брала к себе в смену и в ученики. Вечернюю школу, как правило, мы заканчивали с отличием. Только Володя закончил с серебряной медалью.

      По окончанию «вечорки» поступали в основном в БГУ. Только Юрка в нархоз. Все учились на дневном отделении. Кто учился в то время на вышке, знали, какое было счастье заниматься в университете. Это была гордость и огромная ответственность. Спрос со студентов был особенный. Один поступал, вся семья работала, помогала матери и тому, кто учился. Летом же студент со стройотрядом и шабашниками обязательно ехал на заработки: на Дальний восток, в Воркуту, на Колыму. Все прошли этот этап, зарабатывая себе на дальнейшую учебу. Приезжали бородатые, замученные, но очень счастливые, что наконец-то дома. Встречали их как героев. Мама плакала все время – такая была у нее судьба. Едут зарабатывать – плачет, и приезжают – плачет, уже от радости.

      Но самое страшное, что я видел для матери и для нашей семьи – это отправка служить Родине, в армию. Представьте, какое надо иметь сердце, чтобы каждый год или два отдавать сына в армию!? Надо быть железным человеком, с алмазной душой по крепости. Представляете, Борис попал на границу на Дальнем Востоке, служил в отряде,