Не своя жизнь. Татьяна Осипцова

так давно нашего ТВ не видела! У нас с Дэби вообще телевизора нет.

      – Поколение планшетов и айфонов ТВ не смотрит?

      – Это я здесь перестала смотреть. Дома смотрела.

      – У тебя дома кто? Мама, папа, дедушка, бабушка?

      – Мама. И отец. Бабушек-дедушек нет. Была баба Лена, но она давно умерла, я ее почти не помню.

      – После учебы вернешься к ним или здесь останешься?

      – Не знаю. Здесь клево. Но… Когда ехала учиться, думала: Америка, круто! А приехала, и вначале даже разочаровалась. Знаете, как ребенок, которому рассказывали сказку о волшебной стране, а оказалось, что никаких особых чудес там нет.

      – Как же? А небоскребы?

      – В Москве тоже небоскребы. Москва-Сити, слышали? Этим нас не удивишь. Мы зимой в Нью-Йорк ездили, целая компания собралась из разных стран. Ребята восхищаются: «Вау, Бродвей, вау, Таймс-Сквер!» А меня не впечатлило. Ну да, много небоскребов. Но у нас тоже свой Эмпайр есть. Зато в Москве магазины покруче и улицы пошире.

      – «У советских собственная гордость, на буржуев смотрим свысока», – с усмешкой процитировал Дэн и поинтересовался: – Маяковского в школе еще проходят?

      – Пока проходят. Но мама говорит, теперь по литературе программа совсем другая.

      – Сколько лет твоей маме?

      – Тридцать девять.

      – А тебе?

      – Девятнадцать, двадцать третьего февраля исполнилось, в день Вооруженных сил, представляете? Мама думала, мальчик родится. А вам сколько? Такие вопросы можно задавать мужчине?

      Он поставил перед ней кружку с чаем и кивнул на тарелку с двумя бутербродами.

      – Можно. Сорок два. Ешь.

      – А вы?

      – Я только что поужинал. Чаю выпью.

      Он прихлебывал из своей кружки, поглядывая, как Надя уплетает белый хлеб с сыром.

      – Завтра утром я тебя до кампуса провожу. Днем не так опасно.

      – Там почти все уже разъехались.

      – А ты что же?

      – Вначале хотела съездить куда-нибудь. Может, в Йосемити, к Дэби, или в Лос-Анджелес – я там еще не была. А потом уж в Москву. Я, если честно, хоть и соскучилась, но билет до сих пор не купила.

      – Что, денег нет?

      – Не в деньгах дело. Я летать боюсь – каждый раз трясусь, как заяц. А после еще несколько дней в себя прихожу.

      – Глупо. В авиакатастрофах гибнет значительно меньше людей, чем на дорогах.

      – Особенно у нас в России, это я знаю, и все равно… Каждый перелет так.

      – А ты много летала?

      – Мы с мамой по два раза в год куда-нибудь летали.

      – У тебя состоятельные родители?

      Он все никак не мог привыкнуть к мысли, что многие в России теперь летают в разные концы света.

      – У отца своя юридическая фирма. Мама, пока я не уехала, не работала, а сейчас опять бухгалтер – она экономический закончила.

      – А ты почему здесь решила учиться?

      – Интересно ведь. Другая страна, другие люди. Очень разные, у нас такого нет. Мама вначале не хотела меня отпускать, а потом сдалась.

      – А отец?

      – Ему фиолетово! По-моему, он даже не знает, в каком