Эхо войны. Леонид Гришин

шоколадное мороженое. Мы еще немного посидели. Марина предложила:

      – Давай пройдемся?

      Я согласился. Мы подошли к танцплощадке, посмотрели, как танцует нынешняя молодежь. Здесь меня многие узнавали, здоровались, бросали любопытные взгляды на мою спутницу. Мы пошли на другую сторону пруда, там стояли скамейки под плакучими ивами. Я рассказывал, что после войны не было моста, перебирались на островок вплавь. И вот на этом островке я маленьким поймал свою первую рыбку, своего первого сазанчика. Мы еще немного погуляли, затем отправились домой. Тут Марина снова взяла меня под руку, а я взял ее руку в свою, потом остановился, взял обеими руками ее ладонь, она тоже остановилась. Я глядел в ее кошачьи глаза, как они светились в темноте. Я обнял ее за плечи, она прижалась ко мне. Так мы стояли какое-то время. А потом пошли, шли медленно, стараясь идти в ногу. Опять остановились. Я поцеловал Марину, она ответила… Затем положила голову мне на плечо и произнесла:

      – Хорошо у вас тут, на Кубани. Лучше, чем у нас на Волге.

      – Чем же лучше?

      – Не знаю, что-то такое есть на Кубани, чего на Волге нет. Солнце южное.

      – Ульяновск не такой уж север, хотя раньше и назывался Симбирск.

      – Да, но посмотри, какие у вас звезды. А Млечный Путь такой чистый, такой яркий!

      – Яркий, потому что ночи у нас потемнее, чем у вас. А в Питере в это время еще можно книжки читать.

      – Я приеду к тебе в Питер?

      – Можно прямо отсюда поехать.

      – А ты еще долго тут будешь?

      – Да пока не знаю. Младшая дочь собирается с внуком на море, и я с ними. Сюда не пускают, так она то ли в Турцию, то ли в Болгарию хочет.

      – А можно и мне с вами?

      Для меня это было неожиданно.

      – Почему бы и нет? Завтра позвоню дочке, чтобы она и на тебя путевку заказала.

      – А ты куда хочешь?

      – Да мне все равно, хотя Турция нравится больше.

      – Почему?

      – Все дело во внуке. Ему восемь лет, он ест плохо, а в Турции «все включено». Мы ездили в Болгарию, вроде на полный пансион, а напитки надо было покупать, поэтому питье приходилось на пляж носить с собой. А в Турции сутками и соки, и вода на пляже и в барах, пей – не хочу.

      – Так поехали в Турцию.

      – Прямо сейчас. Машина есть, Жене позвоним, чтобы подъехал, и поедем.

      Марина засмеялась:

      – Поедем.

      За беседой незаметно дошли до дома. У калитки остановились, Марина предложила еще погулять, я согласился. Пошли по нашему городку, ходили-бродили, я рассказывал, как мы здесь жили: показал школу, места, где росли и взрослели с друзьями, пруд, на котором катались зимой на коньках, а дальше Кубань. Около Кубани были сады: вишня, яблоки, груши, сливы, черешня, было огромное хозяйство. До революции эту землю арендовал барон.

      – Какой барон? – удивилась Марина.

      – Да рассказывают, у казаков арендовал землю немец, барон. Он построил здесь заводы: спиртовой, кирпичный, винный, галетную фабрику. И поля возделывал грамотно, до сих пор сохранились лесополосы высаженных деревьев. Здесь Армавир рядом,