Эхо войны. Леонид Гришин

пока не понял, зачем приехала эта женщина, почему она ищет родственников здесь, по какой причине? Мы прошли вглубь сада, остановились, и к нам подбежал внук.

      – Тебя как зовут? – спросил мальчик.

      – Меня зовут Марина, – ответила женщина.

      – Ого, у меня уже есть Марина, теперь будет две тети Марины. А меня зовут Женя, – весело сказал внук. – А тебя как звать? – обратился он к молодому человеку.

      – Женя, – откликнулся юноша.

      – Здорово, будешь тезкой! – радовался мальчик.

      Так за разговором мы приблизились к брату, и я представил ему молодую женщину. Брат не мог не оценить красоту незнакомки и вежливо кивнул головой.

      – Вот, это Юрий Петрович, пожалуйста, спрашивайте, что хотели узнать, – обратился я к женщине.

      – Фамилия Шапкин Александр Владимирович вам ни о чем не говорит? – спросила она у нас обоих.

      – Нет, не знаю никакого Шапкина, – ответил я.

      Брат внимательно посмотрел на женщину, на молодого человека и тоже спросил:

      – А что вы хотите узнать о нем?

      – Это мой отец. Он попросил меня сюда приехать, поклониться Евгении Ивановне и Петру Федоровичу, а также повидать их детей: Тамару, Юрия и Леонида.

      – Тамару вы не увидите, ее уже нет в живых, а мы с братом перед вами. Присаживайтесь, рассказывайте.

      Все сели, Марина продолжила:

      – Но вы не помните, кто такой Александр Владимирович Шапкин?

      – Если это Шурка, как мы его звали, то, конечно, помним. Он жил у нас.

      И Марина стала рассказывать.

      – Отец попал в плен здесь, под Армавиром. Вот у меня записано название – станица Прочноокопская. Немцы согнали их на площадку, огороженную колючей проволокой. Отец был ранен в ногу. Стояла жара, люди спасались под тенью нескольких деревьев, растущих на площадке. Туда приходили женщины, называли имена людей, и тех отпускали. Тогда еще немцы отпускали тех, за кого просили их родные. Одна женщина пришла и стала спрашивать Петра Федоровича, но к ней подошел мужчина и, обратившись по имени, сообщил, что ее муж ушел с отрядом, что все в порядке. Затем полюбопытствовал, кто ей сказал, что ее муж здесь. «А Николай?» – поинтересовалась женщина. «Кажется, погиб», – ответил он ей. А мой папа услышал этот разговор. Кое-как с раненой ногой добрался до колючей проволоки и попросил эту женщину, чтобы она назвала его своим сыном и забрала с собой. И она помогла ему! Немцы через переводчика сверили показания женщины и моего отца, все совпало, так как они обо всем заранее договорились, и папу отпустили. Из-за ранения в ногу отец не мог идти, и вот эта женщина, Евгения Ивановна, более двадцати километров тащила его на себе. Добрались они в поселок на улицу Ворошилова.

      – Ее давно переименовали в Московскую.

      – Да-да, мы туда заезжали, там сказали, что на Герцена можно вас найти. В той квартире помимо Евгении Ивановны жили две ее сестры, трое ее маленьких детей и бабушка. Рана у отца начала