Лучшее лекарство. Кристин Хэмилл

ты медиум, что ли? – воскликнул я.

      – Почему это? – удивился он. – Тогда б я куда больше знал обо всём.

      Он жевал какие-то печеньки. Хруст выдавал его с головой. Еда – любовь всей Энговой жизни. Я про это особо не говорил раньше, потому что вообще-то Энг беспокоится о своём весе и мне не хочется привлекать к теме лишнее внимание. Мне показалось, что мама стоит прямо за дверью, так что я понизил голос.

      – Нужна твоя помощь, – прошептал я в трубку.

      – Ты чего шепчешь? – спросил он.

      – Потому что я сижу в туалете.

      – Тьф-ф-фу! – простонал Энг. – Ты мешаешь мне есть.

      – Энг, – взмолился я. – Ты должен мне помочь.

      – Ты хочешь, чтобы я приехал и вызволил тебя из туалета?

      – Бесючие стихи, – проговорил я, игнорируя его чавканье.

      – И мне что с этим делать? – промямлил он сквозь печенье.

      – Объяснить их.

      – Я что, главный спец? Я ж не поэт.

      – Ты был здесь, ну, то есть в школе, в тот день!

      – И что? Я уже был здесь, когда появился на свет, но не помню об этом вообще ничего.

      Спорить с подобной логикой бессмысленно, так что я и не стал спорить.

      – Ты же говорил, что этот стих о Люси был хорошим, – я попробовал надавить на чувство вины.

      – Не-а. Я сказал лишь, что он был о ком-то по имени Люси.

      – Энг. Ты точно говорил, что там про безответную любовь.

      – Да нет же. Я рассказал, что мы читали стихотворение о безответной любви, а потом ещё стихотворение о ком-то по имени Люси. Какое из них какое, не знаю. Было ещё третье, но о нём в моей памяти ни следа.

      – Задница болит, – сказал я.

      – Правда? По-моему, такой стих я бы точно запомнил.

      Мне показалось, что Энг знает о поэзии не больше меня.

      – Послушай. Приканчивай там своё печенье и сосредоточься. О чём было стихотворение про Люси?

      – Да кто его знает.

      – Напрягись! Это важно.

      – Окей, – Энг громко сглотнул. – Я думаю, миссис Грей объясняла, что Вордсворт писал стих о природе любви или чего-то в этом духе. И он ещё с ума сходил по Люси, но она может быть вымыслом, он тупо её придумал как символ или чего-то такое.

      Символ!

      – Ты что, имеешь в виду, что её не существует? – В тот момент я потерял всякую веру в Вордсворта. Ну кто будет придумывать себе девушку, чтобы она была символом чего-то! В трубке снова раздалось жевание, Энг будто не осознавал всю важность ситуации, и мне хотелось его задушить. Может, он просто ничего не понял! – Чёрт возьми, Энг! – вскрикнул я. – Да помоги же мне!

      Видимо, я и вправду громко выкрикнул эту фразу, потому что мама быстро поднялась по лестнице и принялась стучать в дверь. Я так испугался, что чуть не обмочился. Впрочем, проблемой бы это не было: я же сидел на унитазе – но всё-таки лучше держать свой мочевой пузырь под контролем, верно?

      – Филип, у тебя всё в порядке? – спросила она через дверь. Голос у неё был встревоженный.

      Ну серьёзно, а что со мной может произойти в туалете?

      – Пусти меня, –