Отпущение грехов. Марина Серова

можно куда-то врезаться?!

      – А какая марка? – без особого энтузиазма спросила я.

      Коля быстро-быстро заморгал короткими ресничками, и его глаза стали похожи на коровьи.

      – Не помню, – пробормотал он, – в-в-в… этот… как его…

      Он покрутил в воздухе пальцем, в результате чего тетушкина любимая ваза свалилась на пол – к счастью, не разбилась, а лишь придавила хвост коту. Тот взвыл неимоверно фальшивым дискантом и убежал в соседнюю комнату, а Докукин, по всей видимости и не заметив этих взаимосвязанных эксцессов, вдруг радостно воскликнул:

      – Вспомнил… этот… «Хендэй»!

      – Недурно, – сказала я. – А какого цвета?

      – Белого… погоди, – он взглянул на меня откровенно подозрительными глазами, – а что это ты ничего не отвечаешь по главному вопросу?

      – Како… а, ну да, – нехотя выговорила я. – Ну да, конечно.

      И, придав своему голосу как можно больше проникновенности, мягкости и сочувствия, заговорила:

      – Ты понимаешь, Коля, это было настолько неожиданно и спонтанно, что я…

      – А-а, тебе надо подумать? – радостно вклинился он в мою ответную речь и взмахнул рукой, отчего едва не разбил стеклянную поверхность изящного журнального столика.

      Я с легкой досадой улыбнулась:

      – Не перебивай. Так вот, Коля… я рада, что ты так хорошо и искренне ко мне относишься, но, понимаешь – дело не в том, купил ли ты себе новый костюм и машину, выиграл ли миллион, или сколько там… Дело совсем в ином. Бесспорно, ты очень добрый и хороший человек, ты мой давний друг… но понимаешь, Коля, ты пытаешься выйти на совсем иной уровень отношений. А для этого я должна относиться к тебе совсем по-иному. И не куксись, Докукин, хоть это тебе по фамилии положено – все прекрасно. Ты уж прости, Колечка, но я не могу принять твоего предложения. Все должно быть совсем по-другому.

      Он обиженно отвернулся, и я не удержалась от смеха – настолько нелепо и трогательно выглядела его длинноносая очкастая физиономия.

      – Нет… Женя… – пробормотал он. – То есть что… ты меня выгоняешь?

      – Тебя выгоняю? Да ты что, Коля? – недоуменно отозвалась я. – Я тебя никуда не выгоняю. И не надо делать лица Гая Юлия Цезаря на последнем заседании сената: «И ты, Брут…» Лучше пойдем-ка завтракать… ты, наверное, пока не ел, если так рано поднялся?

      – Не ел, – пробормотал он. – Только вот кактус откусил… показалось, что это яблоко.

      Только тут я заметила, что губы Николая Николаевича в нескольких местах легко надколоты и чуть припухли.

      – Чудо ты морское, – проговорила я и, схватив его за рукав, буквально поволокла в кухню.

      …И еще – я не стала говорить ему, чтоб не обидеть еще больше, – но роз он мне подарил ровно двадцать штук. Как покойнику.

* * *

      Немудрено, что эти воспоминания не более чем трехнедельной давности вызвали во мне неадекватную реакцию. Докукин в роли мужа – ничего нелепее и забавнее я и представить себе не могла!

      Тетушка возилась в кухне,