Брошенная целина. Макс Касмалинский

попало! Хрень, – в разноголосицу откликнулись на это все присутствующие.

      – О! Кого это несет? – Андрюха показал на приближающееся по дороге облако пыли. Пыль остановилось возле лагеря ребят с Полтавы, под облаком оказался полицейский УАЗик. Из машины вышло двое: участковый Сашка Некипелов и помощник участкового придурковатый Кобелев. Разговаривали с полтавскими, но чем шла речь было не слышно.

      – Некипел прилетел. Зачем бы? – сказал Бобрик. – Чего-то вкручивает полтавским. Гля! Нам машет. Пойдем?

      – Пойдем, мужики, правда зовет, – поднимаясь, сказал Андрюха.– Случилось че-то.

      – Мож, убили кого, – предположил Бобрик.

      – Да не, – успокоил Андрей.– Это точняк за те трубы. Я тебя, наверное, сдам сразу. Пойдешь паровозом.

      – Приехал бы он сюда из-за каких-то труб. Да они валялись, никому не нужные…

      Некипелов стоял в форменной рубашке с потной спиной, улыбался. Из-за его плеча выглядывала ухмыляющаяся физиономия Кобелева. Вокруг стояли с озадаченным видом полтавские парни. Давыдовские подошли и встали рядом, соблюдая, впрочем, дистанцию.

      – Ну, вот все собрались, – сказал Некипелов. – Почти трезвые. Есть такое предложение. Сыграть в футбол, мячик есть. Полтава с Давыдовкой. Полтава согласилась, но говорит, с кем там играть? Что ответит Давыдовка? Попов, что молчишь? Вон там место ровное, очертим поле, ворота поставим. Два тайма по тридцать минут. Я – судья. А! Самое главное, приз за победу – ящик пива. Отказ от игры приравнивается к поражению.

      Андрюха оглядел своих, теперь озадаченный вид был у давыдовских.

      – Да поди, можно, – сказал он.

      – Тогда у вас один в запасе, чтобы восемь на восемь.

      – Ага. Соколенок – в запас, – распорядился Андрюха. – Я – в нападении.

      – Че я-то?, – возмутился Костя. – Главно, как че, так сразу.

      – Иди там, это, лагерь охраняй. Где играть-то? Пойдем, мужики, тряхнем стариной, я – в нападении.

      Ворота обозначили булыжниками, прочертили палкой линии поля. За линией уселся Костя Соколов и принялся создавать поддержку болельщиков:

      – Та-та! Та-та-та, Давыдовка! Та-та! Та-та-та, Давыдовка!

      Спортивную форму заменили тем, что полтавские были по пояс голые, а давыдовские – в майках. Только Некипелов свистнул в свисток, только был разыгран мяч, Вовка Пятница, играющий босиком, нанес хлесткий удар, почти с середины поля и вратарь Бобрик прозевал. Один- ноль, Полтава повела в счете.

      Игра понеслась.

      – Саня! Горишь! Сзади!

      – Мне!! Мне пасуй!

      – Лево! Лево дай!

      – Бей!

      – Рука была! Че не свистишь!! Рука!

      – Попа держи!! Попа прикрывай!!!

      – Го-ол!!! Гооол!!!

      – Это вне игры было, не по правилам! По правилам – офсайд!

      – Иди на х…

      К пятнадцатой минуте счет был два-два. Костя Соколенок уже не сидел, а носился вдоль поля с истошными воплями: – Стацена держи! Держи Стацена! Леха, атас, отдай. Пошел-пошел!!! Бей!

      В борьбе