Круг ада. История. Александр Петрович Золотов

усмехнулся Дронов и вспомнил, что его жена говорила о бабских предположениях: «Не успеет Никита напиться и слово сказать, так Валька рысью в сельсовет…».

      – С товарищем Юровым мы уже все обсудили, мне бы хотелось знать ваше мнение.

      – Я у них свечку не держал и думаю, что слов председателя волне достаточно.

      – Вы отказываетесь дать бытовую характеристику своему работнику?

      – Я занимаюсь производством, – генерал Дронов жестко посмотрел на Емельянова, спросил, – что еще?

      – Есть кое-что еще, но об этом позже, – капитан повернулся к Юрову и попросил, – Антон Петрович, узнайте, все ли вызванные по делу, явились в сельсовет.

      Юров вышел, а между Дроновым и Емельяновым воцарилось стойкое молчание. Дронов делал вид, что углубился в бумаги.

      Следователь смотрел на него и думал:

      – Генерал, а опустил себя до своих рабочих, защищает их, хорошо это или плохо? Наверное, хорошо, когда люди защищают друг друга, не то, что у нас…, – Емельянов усмехнулся мыслям своим, – у нас доносами топят ближнего.

      Едва высунувшуюся совесть свою он грубо затолкал обратно, вглубь своей души, но она упорно стремилась наружу.

      – Расслабился я, надо прекратить сопли распускать. Генерал ведёт себя крайне не осторожно, стоит копнуть, и, – Емельянов даже загордился тем, что самого генерала он может пощипать, но осторожная мысль взяла верх, – но зачем мне его душа…? К тому же опасно с ним связываться, он генерал, возможно, есть покровители, тогда и головы не сносить….

      Вернулся Юров, его лицо было несколько растерянным.

      – Носов и Басов пришли, а Бустиной нет.

      – Почему?

      Как мне сказали, она сильно заболела, на глазах у дочери упала в обморок. Она лежит, дочь сидит у ее постели, даже в школу не пошла.

      – Женские штучки!

      – А если вправду заболела?

      Емельянов помолчал, раздумывая над сложившейся ситуацией, затем решительно сказал:

      – Разберемся позже, а сейчас мне нужна её характеристика.

      Дронов поднял глаза, в них читалось злое недоумение.

      – Оставьте в покое женщину! Она-то в чем виновата? Заболел ребенок, она мать и потому не смогла дитя свое оставить. Это жизнь, в ней существуют беды и проблемы и к ним надо относиться с пониманием.

      – Не нервничайте, Иван Александрович. Мы разберемся, если невиновна, то ничего с ней не случится. Поймите, поступил сигнал, и поэтому мы обязаны разобраться. Мне нужна характеристика на неё.

      – Пришла устраиваться на работу, как все, работала в столовой посудомойкой, затем узнали, что хорошо готовит, поставили поварихой. Живет с дочерью десяти-двенадцати лет, тихая и послушная женщина, хорошо работает и прекрасно готовит. Ни в чем предосудительном не замечена.

      – Был бы еще один ангел, но ангелов в женском виде не бывает, – иронично заметил Емельянов и покрутил головой, будто воротник гимнастерки душил его.

      Некоторое время он еще раздумывал, затем встал:

      – Благодарю