Охотники на тъёрнов. Ольга Куно

прежнего. Ну а я не успела оглянуться, как осталась один на один с Торендо.

      – Что, я должна танцевать вот с ним?! – жалобно воскликнула я, озираясь на учительницу.

      – А вас в этом что-то не устраивает? – изумилась она. – В первый раз слышу, чтобы девушка жаловалась на общество сэра Торендо.

      – А эта девушка вообще оригинальна донельзя, – с улыбкой заверил ее Ирвин.

      – Я попробую считать это комплиментом, – заявила я, нехотя протягивая ему руку. – Хотя это будет трудно.

      Музыканты начали играть. Я прислушалась к ритму. Вальс. Ну хоть в этом отношении проблем не ожидается.

      – Я вовсе не пытался сделать вам комплимент, – поспешил заверить Ирвин. При этом руку мою он сжал чуть крепче, чем нужно, не иначе хотел лишить меня возможности сбежать после такого откровения. – Вы здесь единственная девушка, которую я знаю только с самой худшей стороны.

      – Это с какой же, позвольте полюбопытствовать? – возмутилась я.

      Две другие пары уже начали кружиться в вальсе. Музыка лилась не слишком быстро, помогая девушкам реже сбиваться с ритма.

      – То есть как? Вы топите и избиваете людей, – напомнил Ирвин.

      – Вы искупались в той ванне по собственной инициативе, – возразила я.

      – Ничего подобного не помню, – отрезал он.

      Под нахмуренным взглядом мадам Рене мы припомнили, что под музыку желательно не только препираться, но еще и танцевать. Ну что ж, посмотрим, хорошая ли память у моего тела. Охотникам редко приходится кружиться в вальсе, в отличие от графских дочек. Раз, два, три… Левая нога – на шаг назад, потом правая – назад и вправо, потом левая завершает разворот. Теперь шаг вперед правой ногой…

      Какое-то время мы молчали, сосредоточившись на движениях. Или не только на них. Черт, а его прикосновения не так чтобы были мне неприятны. И близость его тела, допустимая для посторонних людей исключительно в танце. Искусительница, чем заняты мои мысли??? Хотя, с другой стороны, а почему бы и нет? Он, правда, один из наших подозреваемых. Но я же прекрасно понимаю, что это бред, и даже самые последние подозрения скептиков развеются, когда Винсент достанет поренью.

      – Ну так расскажите, как прошло ваше утро? – возобновил беседу Ирвин. – Успели кого-нибудь покалечить?

      – Пока нет. Но ведь еще не поздно все исправить. – Я многообещающе подняла на него глаза.

      Надо отдать начальнику охраны должное: если он и испугался угрозы, то виду не подал.

      – Но в этом случае вы хотя бы сознаетесь? – раскатал губу он.

      Память у тела оказалась хорошей. Нужные движения приходили сами, и мне совершенно не требовалось сосредоточивать на них внимание.

      – А если нет? – изогнула бровь я. – Что вы станете делать? Будете меня пытать?

      – А вам бы этого хотелось?

      – Вы слишком много из себя строите.

      – Надо же, а я как раз собирался то же самое сказать вам.

      – И это я слышу из уст человека, который в ужасе убегает от щуплых баронетов? – Я бы всплеснула руками, не будь они в данный