Няня с большой дороги. Мария Геррер

Я потопталась на месте, размяла ноги. Меня слегка качало после продолжительной тряски по грунтовой дороге. Достала фотоаппарат, повесила его на шею. Рюкзак закинула за спину. Все свое ношу с собой. Можно, конечно, оставить в автобусе. Но вдруг мне что-то понадобится?

      Темный густой лес стоял перед нами. Еще можно было угадать среди зарослей два ряда лип. Когда-то давно эта аллея вела к дому. Все углубились в заросший парк. Цветастые юбки женщин цеплялись за репейники, коих тут росло в изобилии. Все-таки в лес практичнее ходить в штанах.

      Мы дошли до небольшой поляны. Впереди виднелся остов дома. Все, что осталось от когда-то роскошного особняка. На месте поляны раньше была площадка. Кое-где на ней еще виднелись плиты из белого камня, плотно подогнанные друг к другу.

      Женщины начали собирать хворост для костра. Вообще-то в лесу запрещено разводить открытый огонь. Но я предположила, что напоминать об этом бесполезно. Лишь бы они не достали из автобуса идола и не начали приносить ему человеческие жертвы.

      Я подошла к руководителю ансамбля.

      – Павел Романович, тут смартфон не ловит. Боюсь отстать. Вы уж меня не потеряйте, пожалуйста. Вы через сколько собираетесь уезжать? Мне полтора часа хватит? Мне надо пройтись по усадьбе, сделать фотографии.

      – Зови меня Елисей-живород, – заявил Павел Романович. – Я – верховный жрец Яромира-всезнайца. Надень юбку, ладо, и присоединись к нашему обряду.

      Я слегка оторопела. Час от часу не легче. Со жрецами общаться мне еще не доводилось. Интересно, это выборная должность, или Павел Романович сам себя на нее назначил?

      Речь руководителя народников изменилась. Он гордо выпячивал грудь, расправил хилые плечи. Теперь в разговоре упирал на букву «О» и заменял ею все что можно и что нельзя.

      Юбки у меня с собой не было. Ни к чему я присоединяться не планировала. У меня другие задачи на сегодня.

      – Спасибо за приглашение, но я тут по делу. Виталий Викторович вам, наверное, сказал – я должна предоставить фотофиксацию того, что осталось от усадьбы, – напомнила Живороду.

      – Успеется, – Елисей-Павел-Живород дал знак одной из женщин, и она принесла мне юбку.

      – Прими, ладо. Надень, – настойчиво совал мне Павел юбку. – Надень, не упрямься, аки коза неразумная.

      Зачем мне сдалась эта юбка? И что он там про козу говорит? На что намекает?

      – Нет, спасибо, конечно, – отказалась я. – Мне без нее удобнее.

      – Девица-невинница должна носить юбку, а не ходить в портках, аки господин ея, – строго заметил Павел-Елисей.

      Господин? Невинница? Идиотизм!

      Итак, похоже, я вляпалась в секту. Только этого мне и не хватало, для полного счастья. А я всего-то фотографировать руины приехала.

      Между тем адептки Живорода соорудили импровизированный очаг из камней и уже успели развести небольшой костер.

      Они начали водить вокруг него хоровод и петь.

      – Простите, но мне надо работать, – я постаралась побыстрее убраться с поляны.

      На всякий случай потрогала в кармане моих широких брюк газовый баллончик. Он был на месте. Его подарил мне отец. Папа