Моя дорогая попаданка. Марго Генер

совсем не вязался, и огрызнулась, вытаскивая из кармана смартфон:

      – Не буду я платить десять евро за ваши лохмотья.

      Она быстро набрала начальнику, а юноша в парике вскинул палец и покачал им.

      – Нет-нет, – сказал он, – на фестивале запрещены все элементы современности.

      Женя послала ему хмурый взгляд и проигнорировала. В телефоне пару секунду длилось молчание, затем услужливый компьютерный голос сообщил, что абонент выключен или находится вне зоны действия сети – значит, Виктор Геннадьевич еще в метро. В самый не подходящий момент.

      Женя тихо ругнулась и убрала смартфон обратно.

      – Я это не надену, – сообщила она категорично. – И уж точно платить за это не буду. Пропустите немедленно, иначе сообщу начальству музея, что с иностранным гражданином обращаются неподобающим образом.

      – Начальство музея предупреждено, – невозмутимо проговорил парень. – В современной одежде на территорию фестиваля запрещено.

      – Дурь какая! – выругалась Женя в голос по-русски, и уже по-английски сказала: – Давайте, что у вас есть самого простого?

      Лицо паренька расплылось в улыбке. Он откуда-то достал накидку из темно-синего бархата с кое-как пришитой атласной летной по краям и капюшону.

      – Три евро.

      Женю уже трясло от возмущения и гнева. В ее честно заработанный отпуск, она, вместо того, чтобы заниматься практикой в очень полезном ремесле, рядится в какое-то барахло реконструкторов-недоучек.

      Вытащив из кармана три евро, она сунула их пареньку и выхватила накидку, торопливо приговаривая:

      – Давай, давай, быстрее… Торчу тут пол часа…

      Она быстро набросила на плечи и застегнула на шее, вновь скривившись – таких застежек в восемнадцатом веке не было. И в девятнадцатом тоже. Женя покачала головой.

      – Вы бы хоть книжки почитали, прежде чем в такое рядиться, – проговорила она делая шаг в сторону музея.

      Юноша вскинул голову, словно его оскорбили в самое сердце, и проговорил обиженно:

      – Вообще-то, мы шили наряды по самым известным фильмам эпохи.

      Женя оглядела его сверху-вниз и обратно, и сказала:

      – Оно и видно, что по фильмам. Вам нужны наряды эпохи рококо, а не… А ладно.

      Махнув рукой, Женя заспешила к музею, протискиваясь сквозь ряженых реконструкторов. Те вопили песни, как им казалось, на староанглийском, плясали очень корявую джигу в почему-то шотландских костюмах, и вообще делали то, что по мнению специалиста в лице Жени не вписывалось в историю никак.

      Наконец, грохот рукотворных барабанов и самодельных свистулек, наряду с песнями и гоготом, остались позади. Женя с облегчением выдохнула, когда оказалась перед массивными дверьми.

      Распахнув, она вошла. Воздух музея окутал прохладой и запахом, который ни с чем не спутать. Так пахнет история.

      Слева за стойкой дремала контролерша с прической, которой могли бы позавидовать дамы эпохи Просвещения. Когда скрипнула дверь с доводчиком, она встрепенулась и устремила взгляд на Женю.

      – Музей на сегодня закрыт, – сообщила