Границы в анализе. Юнгианский подход. Всеволод Калиненко

Маклафлин отметил такие его значения, как «играть роль», «симулировать», с одной стороны, и «убеждать» и «влиять на кого-то в межличностном взаимодействии», с другой стороны. Он предложил определять «разыгрывание» в широком смысле как «любое поведение участников аналитического взаимодействия вследствие интенсификации действенности наших слов, проявляющееся как принуждение или регрессивное давление, направленное на аналитические правила или рамку» (McLaughlin, 1991; цит. по: Gabbard & Lester, 1995, p. 124). Разыгрывание воспринимается как ответ на повеления другого. Оуэн Реник усиливает эту идею, доводя ее до логического предела: осознанию контрпереноса всегда предшествует разыгрывание, осуществляющееся неосознанно, поэтому любое техническое действие в той или иной мере неизбежно является контрпереносным разыгрыванием (Renik, 1998; цит. по: Cambray, 2001). Апеллируя к этим идеям, Джозеф Кэмбрэй отмечает их близость к юнгианскому пониманию аналитического процесса, согласно которому архетипические реакции аналитика составляют основу его техники. Ставя вопрос о telos разыгрываний, Кэмбрей предлагает возможный ответ, близкий к ключевым идеям настоящей работы: разыгрывания, встроенные в аналитический процесс, придают аналитическому пространству трансформативность и дают мгновенный доступ к констеллирующемуся содержанию бессознательного (Cambray, 2001, p. 278).

      Обращаясь к паре понятий «отыгрывание» и «разыгрывание», мы можем по-иному ввести их в нашу картину аналитического пространства: отыгрывания осуществляются в основном на внешней границе контейнера, воздействуя на его «стенки», поэтому они опасны для его целостности, в то время как разыгрывания осуществляются в теменосе, способствуя при последующей рефлексии его взаимному «освоению» и продвижению в нем. Иногда в переносно-контрпереносных проявлениях присутствуют как аспекты разыгрывания, так и аспекты отыгрывания, что требует дальнейшего выяснения.

      Разыгрывание может менять существенные качества контейнера, такие как его безопасность. Пример из аналитической работы с пациенткой, имевшей в раннем возрасте тяжелый травматический опыт:

      В конце сессии пациентка в ответ на предложение визуализировать внутреннюю фигуру, чей голос звучит как «Нельзя» в ответ на любые мысли об активной деятельности во внешнем мире, сказала: «Не знаю, никакого образа не приходит… Почему-то приходит в голову мама. Да, это же ее слова были: другим можно, а тебе нельзя… Хочется почему-то плакать…» Моя реакция была: «Здесь можно». Пациентка (официально): «Спасибо… Нет, это невозможно». На следующую сессию пациентка пришла позже и стала говорить о своем сопротивлении и страхе, связывая это с переломным моментом в анализе. Уже частично осознавая, что моя реплика на предыдущей сессии была контрпереносным разыгрыванием, я привлек внимание пациентки к контексту наших отношений. Она в волнении сказала: «Да, это о доверии, об ощущении безопасности – опасности». Я напомнил конец прошлой сессии и свои слова. Пациентка: «Да, это звучало для