Данте. Демистификация. Долгая дорога домой. Том V. Аркадий Казанский

я к концу ристанья приступил. [18]

      Войди мне в грудь и вей, чтоб песнь звенела,

      Как в день, когда ты Марсия извлек

      И выбросил из оболочки тела. [21]

      Поэт приступает к концу ристанья (сражения), сражаясь словом.

      До сих пор он нуждался в покровительстве только одной из двух вершин Парнаса – Иппокрены, на которой обитают музы. Теперь ему требуется содействие второй вершины – Кирры – обители самого Аполлона. Он хочет уподобиться Аполлону, Богу Дельф, как победителю в музыкальном состязании с Марсием.

      Марсий – сатир, состязавшийся в музыкальном искусстве с Аполлоном, который победил Марсия, после чего содрал с него живого кожу (Метам., VI, 382—400).

      O divina virtù, se mi ti presti

      tanto che l'ombra del beato regno

      segnata nel mio capo io manifesti, [24]

      О вышний дух, когда б ты мне помог

      Так, чтобы тень державы осиянной

      Явить, в мозгу я впечатленной мог, [24]

      Он хочет, призывая на помощь Аполлона, явить тень державы осиянной – ввести в бессмертие истинную историю России своими иносказаниями и датами, рассыпанными в Комедии, чтобы потомки смогли восстановить по фрагментам костей весь скелет.

      vedra'mi al piè del tuo diletto legno

      venire, e coronarmi de le foglie

      che la materia e tu mi farai degno. [27]

      Я стал бы в сень листвы, тебе желанной,

      Чтоб на меня возложен был венец,

      Моим предметом и тобой мне данный. [27]

      Для этого он готов стать в сень листвы, желанной Аполлону, чтобы получить из его рук венец, заслуженный бессмертной поэзией. Чтобы совершить великий подвиг написания Комедии, он жаждет превзойти искусством самого Аполлона, рискуя оказаться в положении Марсия.

      Sì rade volte, padre, se ne coglie

      per trïunfare o cesare o poeta,

      colpa e vergogna de l'umane voglie, [30]

      che parturir letizia in su la lieta

      delfica deïtà dovria la fronda

      peneia, quando alcun di sé asseta. [33]

      Poca favilla gran fiamma seconda:

      forse di retro a me con miglior voci

      si pregherà perché Cirra risponda. [36]

      Ее настолько редко рвут, отец,

      Чтоб кесаря почтить или поэта,

      К стыду и по вине людских сердец, [30]

      Что богу Дельф должно быть в радость это,

      Когда к пенейским листьям взор воздет

      И чье-то сердце жаждой их согрето. [33]

      За искрой пламя ширится вослед:

      За мной, быть может, лучшими устами

      Взнесут мольбу, чтоб с Кирры был ответ. [36]

      Настолько редко лаврами венчают правителя или поэта, что Данте испытывает по этому поводу глубокий стыд. Но Аполлон в этом не виновен. Мало правителей, мало поэтов, стремящихся к вечной славе, а ещё меньше достойных называться великими, заслужившими честь венчания лавровым венцом. Он называет Аполлона отцом и говорит, что тому должно быть приятно, когда кто-либо поднимет взор к пенейским листьям – листьям лавра, желая заслужить столь высокую награду. Он выражает желание, чтобы из искры возгорелось пламя, чтобы пришли лучшие его и обратили свои мольбы в сторону Кирры, обители Аполлона.

      Что это, как не горячий призыв и завещание потомкам: – «Поймите мою Комедию и найдите ответы на загадки, рассыпанные в ней, чтобы услышать с Кирры голос самого Аполлона!»

      Surge ai mortali per diverse foci

      la lucerna del mondo; ma da quella

      che