Передышка в Барбусе. Юрий Никитин

шею раньше.

      Он покосился на нежное колено, чувствуя сильное желание коснуться его губами. Сглотнул, пообещал осипшим голосом:

      – Я буду осторожным.

      Оленя он и разделал, и жарил на углях, а мавка все ерзала в нетерпении и приговаривала:

      – Ну, уже готово!.. Уже!..

      – Еще не уже, – сказал он. – Щас будет готово…

      Он сунул руку в мешок, мавка насторожилась, но он на ощупь выдрал из-под спящей жабы узелок, мавка распахнула глаза в великом удивлении:

      – Соль?.. Как здорово!

      – И ты соль любишь?

      – А кто ее не любит?

      – Тоже верно, – сказал он. – Я видел, как козы сотни верст проходят, только бы полизать глыбу соли… Вот щас посолю… а потом вот здесь… и все, можно есть… коза.

      – Сам ты… Ты знаешь, на кого ты похож?

      – Знаю, – ответил он. – Но ты лучше помалкивай.

      Он разделал оленя целиком и зажарил все куски. Поблизости росли жгучие травы, молодое мясо с готовностью дало сладкий сок, мавка чавкала и восторгалась, он ел быстро и жадно, чувствуя, как в груди нарастает радостное рычание большого и сильного зверя. И хотя он умел несколько дней бежать вообще без крошки во рту, но когда выпадает вот такая возможность, то надо жрать, жрать от пуза, лопать вволю и в запас, распускать пояс и снова жрать, пока не полезет из ушей.

      После сытного обеда мавка возжелала малость отдохнуть, а то у нее от тряски заболит переполненный живот, но, похоже, как и Мрак, отдыхать не умела и не любила: тут же указала на выглядывающие из кустов острые рыжие мордочки:

      – Им тоже поесть надо, пойдем отсюда.

      – Да, – согласился он, – после тебя там остались только копыта.

      – После тебя, – уличила она. – Ты ж кости грыз, зверюга!

      – В костях самый сладкий мозг, – возразил он. – Вон у тебя хоть и тоненькие, а знаешь, сколько в них сладости?

      – Но-но, – сказала она предостерегающе, – поднимайся!

      Через четверть часа заросли остались далеко позади, мавка жадно присматривалась к новым для нее рощам, заросшим лесом холмам.

      Дорога постепенно стала шире, протореннее. Мраку почудились запахи дыма, окалины железа, угля, но ветерок стих, и он не был уверен, что ему не почудилось.

      – А что там? – спросил он.

      Голос пояснил словоохотливо:

      – Там уже веси одна возле другой, а еще дальше – стольный град Барбус. Так говорят, я там не бывала. Но мы, конечно же, туда не пойдем…

      – Почему? – удивился Мрак.

      В голосе мавки прозвучала насмешка:

      – Ну и туп же ты, чужеземец… Тебе идти туда тоже не стоит. Пропадешь, тебя и куры лапами загребут. Там народ злой, быстрый.

      Он пожал плечами, с удовольствием чувствуя, как ее нежные колени елозят по его щекам.

      – А что такого? Девка сидит у мужика на плечах!.. Невидаль? Женщины и так все ездят на нас. Это ж так привычно. Никто и глазом не поведет… Впрочем, ты девка красивая, на тебя будут заглядываться… Ну и пусть смотрят. Мы еще и деньги за показ будем брать. Там еще будут драться за честь тебя самим поносить на шеях.

      Она