Два берега – одна река. Гульсара Сагиндыковна Туктарова

по дому девка помогает, по огороду ползает, траву выбирает, смышленая, а всё одно душа к ней не лежит. Да одеть-обуть к зиме надо, помнит по себе, как это – до весны из дома не выходить.

      Василий с охотниками вернулся скоренько: никуда казаков не заслали, по весне будут собирать поход. Ватага готовится к осенней путине, чистят ледники под зиму, бьют новые корыта, сараи пристраивают на берегу. А себе сено завезти надо, скоро дожди, а хлев утеплить надо – Пеструшка стельная… Нет мужика дома! Спасибо, что ночевать домой ходит! Марья бушует с обиды: овец стричь надо, чистить овчарню, бочки для засола прохудились, а муженёк где-то от двора бегает. Хорошо, что Ваня слушается, под рукой всегда. Наладила детей в лес отсылать за грибами днём, вон столько их носят из лесу.

      Аня никогда не была в лесу, ходила несколько раз с Фатимой в заросли тамариска, и там всего боялась. Степь ровная, на десятки верст виден каждый бугор, тропки разбегаются, как нитки от разодранного клубка пряжи, прячутся под кочками юркие ящерицы, выползают змеи, похожие на камчу, на солнце… Бежит-переливается ковыль, и душа летит вдаль…

      Здешний лес редкий, неширокий. Вдоль Волги толпились сосенки, а дальше шёл чистый молодой березняк. Дети с радостью бежали за грибами, аукаясь и перекликаясь, уходили вглубь. Ванятка любил, как и отец, лесной дух, любил деревья. Он и думать забыл про названную сестрицу, заскочил сам в лесок и пропал. А Аня боится идти дальше, пугает её сумрак, звуки, густая трава под ногами. Чуть прошла подалее, как наверху что-то застрекотало-зашумело! Испуганная девочка метнулась назад, села на корточки и зарыдала. Тут и напала на неё дикая тоска, скрутила все жилочки её маленького тельца… И только здесь, на краю страшного леса Аня поняла, что никогда не увидит бабушку, мать, отца, никогда не обнимет своих родных… Всё, что упорно закрывала от себя самой, вдруг вырвалось в горестном плаче. Как воют щенята по убитой матери волчице, так и Мариам завыла тоненько и визгливо…

      Очнулась оттого, что кто-то поднимал её с земли и кричал в лицо: «Замолчи, Аня!» Приходя в себя, вдруг увидела синие испуганные Ванины глаза. Холщовая вытертая рубаха болталась на худом теле, белые брови поднялись домиком под загорелым высоким лбом, но стоял он, крепко расставив ноги, готовый ринуться на каждого, кто обидит Аню. И она уткнулась головой неловко ему под правое плечо, изредка вздрагивая от всхлипываний.

      – Полно тебе, Анюта, полно! Чего испугалась, леса испугалась?

      – Да!

      – Не бойсь, Аня, в лесу не страшно, я больше тебя не брошу одну.

      – Да.

      – Пойдёшь со мною, не забоишься?

      – Да!

      – Заладила – да-да. Пошли, кукушка! – засмеялся Вася, а сам сдвинуться с места не мог: ноги, будто, приросли к земле. И Аня застыла, вдыхая незнакомый запах крепкого мальчишеского тела, и стало ей спокойно. С той минуты она знала, что нашла надёжную защиту. Постояли немного, а потом смущённо отодвинулись друг от друга.

      – Ладно, сиди тут, никуда не уходи, я сейчас грибов наберу и вернусь. – Ваня дополнил движением