Пароль для ведьмы и любимые леди мои, Бабы Яги. Надежда Михайловна Мунцева

ж посмотрите на него! Тощенький! Лохматенький! Маленький! Наверное, жена не кормит, и не… ой, так может у него, у бедненького нет жены?!

      Девочки, да чего же мы на него кинулись – то, как собаки?!

      Мужчина бывает кусачим, только от жизни бродячей!

      Надо его оседлать, в смысле привести к оседлому, семейному образу жизни!

      Отмыть! Откормить! Отогреть!

      Три О, наше всё!

      Ловите его, девочки, ловите! Пока он от такого счастья в звездолет не скакнул! Ловите!

      Вот тут смотритель понял, что если не ему, то какой-то его части, жизни его вольной, приходит конец… или снежный зверек…

      – Ах! – воскликнула Аннушка, – как же не хватает Ягги! Она бы его быстро на аркане в рай втянула!

      Любимая леди моя Баба Яга

      Не держи удар

      – На кой мне ляд, скажи, собрат,

      Тащить в свой мир такой подклад?!

      Чужую злобу принимать,

      Куда её потом девать?!

      Да я в сторонку отойду,

      Спокойно в глазки загляну,

      И разрешу тому шуту

      Месить свою же пустоту!

      Женский голос приятного контральто доносился из коридора. Исполнительницу ещё не было видно, а дрожь уже пробежала по стенам, заставила завибрировать оконные стекла, и переселилась на хребты высокого собрания.

      Высокое собрание, до того вальяжно развалившееся в удобных креслах, разом подобралось, переглянулось, выпрямило спины.

      Усы, брови и бороды мигом встопорщились, споры ведомые до того мига, смолкли.

      Все приготовились увидеть певицу.

      Она вошла, эффектно притормозив в дверях, ненавязчиво кокетливо чуть, чуть повернулась ко всем легким профилем. Не всем. Частичным.

      Ярко изумрудный глаз сверкнул из – под приспущенных полей шляпы.

      Понять, что за мысль мелькнула за этим ножевым осмотром, было нельзя. Ибо легкая, игривая улыбка обманчиво обещала не далекий ум вошедшей.

      Собрание, почти сплошь состоявшее из противоположного, или похожего на противоположный, пола, облегченно выдохнуло:

      «Мадамочка! Подумаешь! Да ещё и блондинка! Ха! Три раза!»

      Вновь прибывшая посмотрела на распорядителя, и прошла за кафедру.

      – Высокочтимое собрание, позвольте представить вам леди, пожелавшую сохранить свою имя инкогнито, – пафосно произнес распорядитель.

      Собрание немного оторопело от такого нахальства. Войти к ним, не называя имени?! Да кто она такая?! А! Пусть! Порвем на мелкие клочки.

      Последняя мысль явственно проглядывала сквозь бороды, усы, брови и морщины, полученные в ходе высоконаучных баталий за гранты, премии, оклады и льготы.

      – Приветствую вас, достопочтимые соратники пера и чернил. Ладно, ладно! Клавиатуры и жестких дисков. Позвольте начать доклад.

      Жидкие хлопки были спокойно отодвинуты в сторону докладчицей.

      – В год от сотворения, в век от рождества, в эпохи от разрушения…

      – Это что за датировка такая?! Где точность?!