Гиперборей. Юрий Никитин

Мы чтим стрелков, они тоже угодны Перуну.

      Другой добавил негромко:

      – Я подберу коней.

      Храбр подмигнул Олегу одобряюще:

      – Им можно верить, святой волхв. Один лучший стрелок, а другой коней понимает лучше, чем людей.

      Олег спросил осторожно:

      – А для моей послушницы?

      Он ощутил, как напряглась девушка, дыхание ее остановилось. Храбр отхлебнул из кубка, сыто рыгнул, обнадеживающе пробурчал:

      – Не знаю. Пусть сама поглядит. Каких коней выберет, тех и отдам. Одного под седло, троих в запас. Подойдет?

      Олег медленно наклонил голову, пряча радость:

      – Еще бы! В конях она разбирается. В людях неважно, зато в конях…

      Старый воин довольно взревел, толкнул Гульчу в бок огромным кулаком:

      – А что люди? Тьфу!.. Вот кони – да!

      Гульча ответила с вызовом, глядя на Олега:

      – Конечно, лошади намного лучше, чем некоторые люди. Мы завтра посмотрим с утра. Седла с потниками?

      – Есть скифские, меровингские, каролингские, но лучше нашенские, переделанные для местных коней. У франков кони мелковаты, у тевтов тяжелы, вот у тиверцев и рослые, и быстрые, и выносливые!

      Они углубились в детали, Олег дальше не слушал. Гридни вереницей вносили сладкое, Олег все еще пробовал, но перестал указывать на мешок. По обычаю рашкинцев понравившееся блюдо можно было взять с собой, многие принесли мешки из непромокаемой кожи. Пещернику гридни без его напоминания складывали не самое лакомое, а пригодное для дальней дороги.

      Лишь за полночь ушел Олег с пира. Им постелили роскошную постель, мягкие шкуры и меха лежали в десять слоев, подушки были из тончайшего пуха.

      Похоже, Храбр мало верил в святость пещерника – второй постели не оказалось вовсе. Гульча скользнула под шкуру первой и замерла в ожидании, но пока Олег снимал сапоги, расстегивал пряжки, развешивал по стенам ножи, пояс, она… заснула, измученная такими событиями дня.

      Проснулась, сразу ощутила стыд и злость на себя, торопливо протянула руку – рядом еще тепло, но самого пещерника не оказалось. За стеной ржали кони, слышались голоса. В раскрытое окно светило яркое солнце.

      Храбр сам заботливо проверил мешки, копыта лошадей. Они выехали на своих конях: Олег на огромном белоснежном жеребце, Гульча на вороном. Оказывается, тиверцы подобрали их, идя по следу беглецов, привели в руки рашкинцев. В запас Гульче дали двух рослых коней под расшитыми чепраками, в изукрашенной узде, а в гриву вплели цветные ленты. Олег косился, хмыкал: рашкинцы считали ее свирепой поляницей, но не забывали, что она красивая женщина, под которой и конь должен быть красивым.

      Десять воинов сопровождали их до граничных холмов. Когда они остались позади – холмы и воины, Гульча проговорила тихонько:

      – Я не верила, что уберемся целыми… Каждый миг чего-то опасалась!

      – Я тоже, – признался Олег.

      Гульча искоса оглянулась, но рашкинцы уже повернули коней, исчезли за деревьями.

      – Хорошо я подыгрывала?

      – Умница, – подхватил Олег. – Искусная притворщица.

      Они