Путь ликвидатора. Александр Арсентьев

капитана, остекленевшими глазами смотревшего в разверзшиеся пред ним врата Ада … Тишина …

      Через несколько минут территорию следственного изолятора наполнили яростные крики, стрельба и вопли умирающих …

      НЕОБЫЧНЫЙ КОНВОЙ

      Вагон тихо качнулся и остановился. Спустя несколько минут, противно лязгнув замком, отворилась дверь камеры.

      – По одному, из камеры – на выход! – рявкнул конвоир.

      Суетливо волоча тяжелые баулы, арестанты, один – за другим, покидали душные стены столыпинского вагона. Выпрыгнув наружу, Седой уже привычно, скороговоркой, выкрикнул свои данные и статью и, присев на корточки, быстро осмотрелся: судя по невзрачному пейзажу – какая-то маленькая железнодорожная станция. Кряхтя, рядом присел Коваль и тихо буркнул:

      – Где – не в курсе?

      – Да хер знает! – недовольно ответил Сергей.

      – Разговоры! – прервал их задушевную беседу молоденький солдат внутренних войск, стоявший в оцеплении, попытавшись сурово сдвинуть тонкие белесые брови.

      Решетов улыбнулся, кивнул в знак безоговорочного повиновения и приложил палец к губам.

            Жара стояла неимоверная, но зэки блаженно вдыхали полными легкими нагретый воздух, который после камеры вагона казался им чистым горным ветерком. Каждый пытался «впрок» надышаться, готовясь к посадке в «автозак», где навряд ли было лучше, чем в камере вагона – от раскаленных стен металлического фургона в воздухе колыхалось зловещее марево.

      – Если долго ехать – сваримся, – обреченно обронил Коваль, мотнув головой в сторону транспорта для перевозки заключенных.

      Сергей задумчиво кивнул и неожиданно обратился к тому самому солдату, что стоял в паре шагов от них:

      – Слышь, братишка, далеко поедем-то?

      Такое обращение, видимо, польстило бойцу и он, тяжело вздохнув, кивнул:

      – Далеко … , – по грустным глазам конвоира было заметно, что и ему эта поездка не в радость.

      Ехали, с короткими остановками, почти сутки … За это время изнывающие от жары арестанты сумели-таки вытянуть из разомлевшего конвоира информацию о том, что точкой назначения является село Калевала. Это малознакомое название никому из присутствующих не дало абсолютно никакой пищи для размышлений о том, куда же их все-таки этапируют. Ситуация становилась все более невыносимой: полнейшее неведение о своей дальнейшей судьбе, треклятая жара и теснота – все эти факторы влияли на психику людей отнюдь не лучшим образом. Все чаще были слышны матерные речи на повышенных тонах, пока, наконец, не дошло дело и до драки – тот самый толстяк, что получил от Коваля «выговор» в камере вагона, вновь достал своим брюзжанием одного из арестантов, на этот раз – Черепа. Сцепившись, оба упали на пол, хрипя и матерясь. Происходящее вывело из полудремы солдата-срочника – передернув затвор автомата, он воскликнул, срываясь на истеричные нотки:

      – Немедленно прекратить!

      Седой мгновенно