Спасайся кто может. Марина Серова

голова кругом пойти. Я живу здесь почти тридцать лет и не перестаю удивляться. Особенно в последнее время, – произнес он многозначительно.

      Сергей Анатольевич выдержал небольшую паузу, словно размышляя, стоит ли говорить со мной о таких вещах. Потом сделал глоток и спросил:

      – Что вы думаете об инопланетянах?

      «Только этого мне не хватало, – мысленно застонала я. – А так славно все начиналось».

      Но вслух сказала по-другому, хотя в том же смысле:

      – Я о них вообще не думаю.

      – И правильно делаете, – неожиданно поддержал меня Сергей Анатольевич. – Было бы наивно сваливать все аномалии на летающие тарелки.

      Я облегченно вздохнула, хотя слово «аномалии» меня насторожило.

      – Что вы называете аномалиями? – уточнила я.

      – Любые отклонения, не укладывающиеся в научное объяснение картины мира.

      – Например?

      – Например, то существо, ради которого вы сюда приехали и задаете людям вопросы.

      – Так вы тоже считаете его оборотнем? – осторожно спросила я.

      – Слово «оборотень» я стараюсь не употреблять, а вот термин «мутация» меня бы удовлетворил.

      – Мутация? – осторожно переспросила я. После телебоевиков слово «мутант» для меня было не более научным, чем «оборотень».

      – Именно. Мы с вами находимся в районе повышенной мутации. Генетические отклонения замечали здесь еще в древности. Несколько лет назад я занимался этим вопросом и изучил все доступные мне документы. К сожалению, их немного, но они позволяют сделать совершенно определенный вывод: мы живем в аномальной зоне.

      – И в чем это проявляется?

      По лицу Сергея Анатольевича я поняла, что он готовится преподнести мне сюрприз. Так оно и вышло.

      – Вы хорошо рассмотрели то милое животное, что расположилось у вас на коленях? – спросил он меня с таким видом, будто это было ядовитое насекомое.

      – Багиру?

      Сергей Анатольевич с энтузиазмом кивнул головой.

      – Вроде бы, – пожала я плечами.

      – А теперь посмотрите на ее лапы, – ехидно предложил он.

      Я не знала, что он затевает, но к неудовольствию животного приподняла его в воздух и посмотрела на лапы.

      Лапы, с моей точки зрения, были самые обычные, о чем я и сообщила своему собеседнику.

      – Вы в этом уверены? – хитро прищурился он.

      – Вроде бы, – с сомнением ответила я, и все происходящее напомнило мне дурной сон.

      – В таком случае, – с видом победителя снова улыбнулся Сергей Анатольевич, – посчитайте коготочки на ее передних лапах.

      Убей меня бог, если я знаю, сколько должно быть «коготочков» на кошачьих лапах, но мне ничего не оставалось, как выполнить это странное требование.

      Я вновь взяла кошку на руки и посмотрела на одну из передних лап. На ней оказалось… два длинных загнутых когтя.

      Я догадалась, что у нормальной кошки их должно быть по меньшей мере в два раза больше. И торжествующий взгляд хозяина подтвердил мне это.

      – По-вашему,