Шестая колонна. Там, за гранью. Утраченное наследие. Роберт Хайнлайн

ненужную комнату и загерметизируйте ее. Шир покажет вам как. – Он взглянул на часы. – Два часа. Когда у вас был обед?

      – Сегодня… Мм… сегодня обеда не было.

      – Очень хорошо. Грэхем, приготовьте кофе и бутерброды и подайте сюда через двадцать минут.

      – Хорошо, сэр. Джефф, на выход.

      – Иду.

      Когда они вышли, Ардмор снова повернулся к Кэлхуну:

      – А пока, полковник, давайте пройдем в лабораторию, откуда началась катастрофа. Я все еще хочу знать, что тут у вас случилось.

      Двое других ученых и Шир стояли в нерешительности, пока он кивком не пригласил их следовать за собой.

      – Вы говорите, что ничего особенного не произошло – ни взрыва, ни выброса газа – и все же они умерли?

      Они стояли около последней установки доктора Ледбеттера. Тело погибшего ученого все еще лежало там, где он упал. Ардмор отвел глаза и попытался понять устройство установки. Выглядела она не такой уж сложной, но ничего знакомого ему не напоминала.

      – Нет, ничего не было. Только маленькое голубое пламя – оно показалось на мгновение сразу после того, как Ледбеттер включил вон тот рубильник.

      Кэлхун осторожно показал на рубильник, стараясь до него не дотронуться. Обычный пружинный самовыключающийся рубильник. Сейчас он был выключен.

      – Я внезапно почувствовал головокружение. Когда оно прошло, я увидел, что Ледбеттер упал, и подошел к нему, но уже ничего не мог сделать. Он был мертв, хотя никаких повреждений на теле не было.

      – А я потерял сознание, – вмешался Уилки. – Может быть, и я бы не остался в живых, если бы Шир не сделал мне искусственное дыхание.

      – Вы были здесь? – спросил Ардмор.

      – Нет, в радиационной лаборатории, в другом конце здания. Мой руководитель погиб.

      Ардмор нахмурился и подвинул к себе стул, стоявший у стены. Не успел он сесть, как какая-то маленькая серая тень стремительно пробежала по полу и скрылась за открытой дверью. «Крыса», – подумал он и хотел продолжать расспросы. Но доктор Брукс в изумлении посмотрел ей вслед и выбежал за дверь со словами:

      – Подождите минуту, я сейчас!

      – Не понимаю, что это с ним такое, – сказал Ардмор, ни к кому не обращаясь. Может быть, напряжение, вызванное последними событиями, оказалось чрезмерным даже для маленького сдержанного биолога?

      Меньше чем через минуту Брукс вернулся так же неожиданно, как и выскочил из комнаты. Задыхаясь от быстрого бега, он с трудом выговорил:

      – Майор Ардмор! Доктор Кэлхун! Джентльмены! – Он остановился и перевел дыхание. – Мои белые мыши живы!

      – Да? И что с того?

      – Неужели вы не понимаете? Это крайне важный факт, возможно решающий. Ни одно животное в биологической лаборатории не пострадало! Неужели вы не понимаете?

      – Да, но… Ах, вот что, кажется, я… Значит, крыса осталась жива и ваши мыши не пострадали, а люди, которые были рядом, погибли?

      – Конечно! Конечно! – радостно подтвердил Брукс.

      – Хм… Нечто такое, что запросто убивает две сотни