Эстетика бродяг. Стас Колокольников

мы проведем тебя через эти двери. Давай руки, дружок!

      Чудом я увернулся и бросился бежать, а они кричали вслед, что я просто сумасшедший.

      − Вдвойне берет тот, кто берет скоро! − напоследок выдал человек-устрица.

      Он был прав. Раньше я использовал свои дни, как жетончики, словно сбрасывая их во чрево однорукого бандита, надеясь выиграть большой приз. С того момента, как прошлое стало врагом, моя жизнь изменилась, ничего не оставалось, как взломать сейф времени и вытряхнуть оттуда будущее. Или все-таки прошлое…

      На этой мысли я с разбега врезался лбом в рекламный щит, на котором огромная светящаяся пивная бутылка парила над мостовой в окружении пузырьков, словно медуза. Вместо искр я увидел сморщенное от боли лицо, оно обиженно глядело на меня, не вызывая никакого сочувствия.

      − Эй, парень, угости сигаретой.

      На обочине сидели двое бродяг и переобувались в поношенные башмаки. На первый взгляд они меняли шило на мыло, рванье на обноски. Но в этом весь секрет − меняя хозяина, обноски немного свежеют. Хотя, возможно, бродяги хорошо знали английскую пословицу «be in somebody shoes» и основы симпатической магии и решили побывать в том же положении, что и прежний хозяин обуви.

      Один из бродяг выжидающе смотрел на меня. Я отдал всю пачку. Он спрятал её в карман и предложил:

      − Если тебе некуда идти, можешь пойти с нами.

      Но я решил, что сегодня буду кружить по городу, как танцор по сцене. По всем улицам узоры моего прошлого, я буду их стирать.

      Я нестерпимо захотел пить. Нужно было делать выбор.

      После ночи Мирадж пророк Мухаммед поднялся на небо, оседлав белую с лучистыми крыльями и человеческим лицом лошадь Аль-Бурак. Там ему предложили вино и молоко. И выпив молока, услышал пророк слова ангела Джабраила: «Ты поступил правильно, ибо, если бы ты выбрал вино, то народ твой сбился бы с истинного пути».

      Устав кружить по городу, я присел на лавочку в тенистой аллее и, запрокинув голову, сделал глоток из пакета молока, купленного по случаю выбора пророка Мухаммеда.

      − Вот ты где! − услышал я голос и чуть не подавился.

      Голоса своих прежних любовниц я узнал бы в бреду и сквозь летаргический сон. С Мариной мы когда-то жили вместе и неплохо проводили время, хотя вряд ли понимали друг друга. Я бредил новым миром, убеждая себя и её, что прошлое вот-вот отвалится, как ступени ракеты, а Марина бредила чем-то другим. Потом она поумнела, бросила меня и удачно вышла замуж.

      − С похмелья пьешь молочко, − зная моё прошлое, уверенно заявила Марина.

      − Нет. Просто теперь я пью одно молоко.

      − Да ну, − не поверила Марина, сделав постное лицо, как у монахини Терезы де Хусес. – Давно из Москвы?

      В ответ я отхлебнул добрую половину содержимого пакета.

      − Мне нужно поговорить с тобой, давай посидим в кафе, − предложила Марина.

      Мы расположились в летнем кафе с верандой, увитой сохнущим плющом. Редкие посетители лениво отправляли в рот вслед за пивом соленые орешки, чипсы и сухарики. И выглядели так, словно их до вечера сняли с антресолей. Марина заказала два пива, я обмакнул