Тайна последнего завета. Чайрен

с ним невзрачен, низок,

      Стоял с букетом жгучих роз.

      В его глазах сверкнул вопрос.

      И я вдруг осознал, что дождь холоден, словно лед.

      И режущие струи вонзились в шею,

      Как гильотины нож.

      Я не вздохнул, не произнес: – «Ну, что ж»…

      Пошел по улицам, не видя ничего.

      Дождь перестал, я не был зол ни на кого.

      Я просто шел.

      И Солнце вышло из-за туч, а я все шел.

      И видел я, что путь мой – круг, но я все шел…

      И в центре круга был мой дом,

      И я не знал, что ждет меня…

      И темной жуткой ночью, скрипя зубами,

      Я не мог заснуть в аллее парка,

      И мне хотелось умереть, и было жарко.

      И пот струился по лицу,

      Как тот жестокий дождь,

      Который подарил любовь, ее так скоро отобрав.

      И снова вышло Солнце…

      И оказался прав мудрец, сказавший:

      «Чем слаще будет выпитый глоток,

      Тем тяжелее предстоит похмелье.

      Но и похмелье скоро завершится,

      И след о нем сотрется в памяти,

      И будешь вспоминать лишь то, что сладко…»

      Прошло немало дней, и горечь рассосалась,

      И я вздыхаю с легкой грустью по любви.

      Она была, как вспышка выстрела,

      Направленного в сердце.

      Но я остался жив.

      И, вырвавшись из плена мрака,

      Я вновь и вновь терзаю эту рану.

      Пусть боль придет опять,

      Ведь эта боль исходит от Тебя –

      О, мой Господь, ведь Ты и есть Любовь!

      1987-2002

      Из цикла «Возвращение»

      ВОЗВРАЩЕНИЕ

      Вот и встретились вновь… И рыдает под звёздами ветер.

      Тихо стонет и воет, словно волк под Луной.

      А сегодняшний день был так тих и так светел,

      А сегодняшний день исцелял тишиной.

      Мне казалось – забыта и боль от разлуки,

      И печаль от того, что опять одинок.

      Мне казалось, что в прошлом обиды и ревности муки,

      От скандалов никчемных отдохнёт «котелок».

      Мы любили, но были словно два мегафона:

      Норовили погромче кричать о любви.

      Только мы не учли беспощадность закона,

      Что любовь – единение двух половин.

      Ну, а каждый из нас был законченным целым.

      Единицы, слагаясь, могут дать только «два».

      Наше чувство, – как то, что написано мелом,

      Потихоньку поблекло. Остались пустые слова.

      Мы не стали семьёй, две влюблённых в себя единицы.

      И расстались без слёз, восхищённо любуясь собой.

      Только дрогнули слабо твои золотые ресницы,

      На мгновение спрятав взгляд голубой…

      Я боролся с собой два кошмарно бессмысленных года.

      Заполнял свой досуг, переполненный тихой тоской.

      Доводил аскетизмом себя до голодной икоты,

      И хотел обрести равновесие, мир и покой.

      А теперь, как Сизиф, посрамлён, уничтожен, разгромлен.

      Все усилия в прах разметала Судьба.

      Пью знакомый коктейль из отчаянья, радости, боли

      Допьяна, до оскомины в яростно сжатых зубах.

      Неужели