Фарамунд. Юрий Никитин

Тарант.

      Фарамунд молчал, смотрел то на одного, то на другого. Теддик скривился, завел раненую руку за спину. Послышался скрип покидающего ножны римского меча. В руке Теддика он напоминал широкий нож.

      Теддик улыбнулся им обоим бледно, глаза Фарамунда расширились, он еще не понимал, а Теддик приложил острие к левой стороне груди.

      – Пока я жив, – сказал он, – я должен выполнять его приказы. Но только пока жив!

      Мышцы на обеих руках напряглись. Фарамунд сделал движение перехватить, но плоть треснула, рукоять быстро пошла к груди. Полоса железа быстро укоротилась. Ладонь Фарамунда упала на рукоять меча, когда та уже коснулась груди Теддика.

      Глаза Теддика победно сияли. С губ сорвался хриплый смех:

      – Не успел! Я всегда был быстрее тебя.

      – Да, – прошептал Фарамунд. Теддик все еще держался за рукоять. Фарамунд отдернул пальцы. Лезвие, пробив сердце, не дает крови хлестать, как из пробитого мечом винного бурдюка. – Ты быстр… и… я не могу найти слово!

      – Я… – сказал Теддик. На губах показалась кровь, в горле забулькало. Он закашлялся, красные брызги полетели веером. Он с усилием повторил: – Я…

      Новый приступ кашля свалил лицом вниз, он перекатился на бок, дернулся и затих. Ноги медленно выпрямились. Тарант перевернул его на спину. Невидящие глаза Теддика уставились в небо. На забрызганных кровью губах застыла жуткая улыбка. Оглянувшись на Фарамунда, Тарант деловито закрыл глаза соратнику, отодрал еще теплые пальцы Теддика от рукояти.

      Фарамунд хмуро смотрел, как Тарант с усилием вытащил меч, аккуратно вытер лезвие об одежду погибшего, отцепил ножны:

      – У него меч получше моего… Надо еще сапоги снять. У тебя нога побольше, а мне в самый раз.

      Отвернувшись, Фарамунд слышал, как Тарант сопел, пыхтел, стаскивал с мертвого сапоги. Потом, судя по звукам, обшаривал одежду в поисках монеты или чего-нибудь ценного.

      Наконец за спиной раздалось:

      – Пошли, что ли?

      Ноги Теддика уже торчали навстречу солнцу голые, с непомерно отросшими ногтями на длинных худых пальцах. Мешок за спиной Таранта заметно увеличился в объеме.

      – Не зароем?

      – Некогда, – отмахнулся Тарант. – Да и какая ему теперь разница?

      Когда уходили от берега, в кустах мелькнула серая шерсть, а с верхушки дерева раздалось радостное «Кар-р-р!».

      Спускаясь по лощинке, вышли к лесной тропке. Чувствовался звериный запах, но на деревьях белели свежие зарубки.

      Тарант сказал с неловкостью:

      – Ты куда теперь?

      – Не знаю, – ответил Фарамунд. – Не знаю. Уйду куда-нибудь.

      Но перед глазами было прекрасное лицо Лютеции. А на шее он ощутил веревку, что привязывает его к этой местности крепче любых цепей.

      – Ладно, – вздохнул Тарант. – Прощай.

      – Прощай и ты.

      Он молча смотрел, как удаляется спина Таранта. Крикнул:

      – Эй, крепость Свена в другой стороне!

      Тарант оглянулся, бледный и с осунувшимся лицом, в глазах страх:

      – Я знаю. Но Свен убьет, если я не выполню его приказа. Да я и сам