Фрегат «Паллада». Гончаров Иван Александрович

дает.

      – Однако?

      – Два рубля.

      – С гривной? – спросил барин.

      Молчит приказчик: купец, точно, с гривной давал. Да как же барин-то узнал? Ведь он не видел купца! Решено было, что приказчик поедет в город на той неделе и там покончит дело.

      – Что ж ты не скажешь? – вопрошает барин.

      – Он обещал побывать опять, – говорит приказчик.

      – Знаю, – говорит барин.

      «Как знает? – думал приказчик. – Ведь купец не обещал…»

      – Он завтра к батюшке за медом заедет, а оттуда ко мне, и ты приди, и мещанин будет.

      Приказчик всё мрачней и мрачней.

      – Слушаю-с, – говорит он сквозь зубы.

      Барин помнит даже, что в третьем году Василий Васильевич продал хлеб по три рубля, в прошлом дешевле, а Иван Иваныч по три с четвертью. То в поле чужих мужиков встретит да спросит, то напишет кто-нибудь из города, а не то так, видно, во сне приснится покупщик, и цена тоже. Недаром долго спит. И щелкают они на счетах с приказчиком иногда всё утро или целый вечер, так что тоску наведут на жену и детей, а приказчик выйдет весь в поту из кабинета, как будто верст за тридцать на богомолье пешком ходил.

      – Ну, что еще? – спрашивает барин. Но в это время раздался стук на мосту. Барин поглядел в окно.

      – Кто-то едет?» – сказал он, и приказчик взглянул.

      – Иван Петрович, – говорит приказчик, – в двух колясках.

      – А! – радостно восклицает барин, отодвигая счеты. – Ну, ступай; ужо вечером как-нибудь улучим минуту да сосчитаемся. А теперь пошли-ка Антипку с Мишкой на болото да в лес десятков пять дичи к обеду наколотить: видишь, дорогие гости приехали!

      Завтрак снова является на столе, после завтрака кофе. Иван Петрович приехал на три дня с женой, с детьми, и с гувернером, и с гувернанткой, с нянькой, с двумя кучерами и с двумя лакеями. Их привезли восемь лошадей: всё это поступило на трехдневное содержание хозяина. Иван Петрович дальний родня ему по жене: не приехать же ему за пятьдесят верст – только пообедать! После объятий начался подробный рассказ о трудностях и опасностях этого полуторасуточного переезда.

      – Пообедав вчера, выехали мы, благословясь, около вечерень, спешили засветло проехать Волчий Вражек, а остальные пятнадцать верст ехали в темноте – зги Божьей не видать! Ночью поднялась гроза, страсть какая – Боже упаси! Какие яровые у Василия Степаныча, видели?

      – Как же, нарочно ездил. Слышали, уж он запродал хлеб. А каковы овсы у вас?

      И пошла беседа на три дня.

      Дамы пойдут в сад и оранжерею, а барин с гостем отправились по гумнам, по полям, на мельницу, на луга. В этой прогулке уместились три английские города, биржа. Хозяин осмотрел каждый уголок; нужды нет, что хлеб еще на корню, а он прикинул в уме, что у него окажется в наличности по истечении года, сколько он пошлет сыну в гвардию, сколько заплатит за дочь в институт. Обед гомерический, ужин такой же. Потом, забыв вынуть ключи их тульских замков у бюро и шкафов, стелют пуховики,