Я – твой сон. Антон Грановский

из глубины леса донесся тоскливый вой. Он длился секунд пять, а потом оборвался.

      Лис и Кривой настороженно прислушались.

      – Что это было? – спросил Лисицын, почему-то понизив голос.

      – Похоже на собаку, – так же негромко ответил Кривой.

      – Собака в лесу?

      Кривой рассеянно пожал плечами:

      – Может, одичавшая?

      – Зараза, – Лисицын яростно сплюнул. – Как дрелью в душу!

      – Да. Неприятно, – согласился Кривой. Он посмотрел в сторону леса и слегка поежился.

      Лис снова принялся расхаживать возле машины. Но вскоре остановился, посмотрел в сторону черного влажного леса, как минуту назад Кривой, и задумчиво проговорил:

      – Нехорошо как-то на душе. Муторно. Да еще собака эта…

      Кривой не нашелся, что ответить, лишь пожал плечами. Лис поскреб ногтями изрытую шрамами щеку и вздохнул.

      – Вот если подумать… Сколько человек отправил на тот свет, а теперь менжуюсь. Старею я, что ли? А? Как думаешь, Кривой?

      – Просто Соболь – ваш бывший кореш, – сказал в ответ телохранитель. – Вы же с ним вместе начинали. Вот и свербит на душе. Мы же не звери.

      И вновь короткий тоскливый вой заставил Лиса и его телохранителя вздрогнуть.

      – Ты смотри! – поморщился Лисицын. – Опять воет. Теперь где-то совсем недалеко, а, Кривой?

      – Да, – ответил Кривой, – вроде ближе. До этого вой был оттуда… – Он показал рукой на север. – Со стороны заброшенной шахты. А теперь вон оттуда… – он махнул в южном направлении.

      – Чертовщина какая-то, – прохрипел Лис. – Как она так быстро туда перебежала?

      – Может, это другая? – предположил Кривой.

      – Может быть.

      Лисицын снова задумался. Теперь на душе у него было не просто муторно, а тоскливо, появилось что-то похожее на скверное предчувствие. С чего бы вдруг?

      Он представлял себе Соболя в луже крови, но эта картинка не доставляла ему ни радости, ни удовлетворения. Порыв северного ветра заставил Лиса поежиться, прошуршал по траве и листве деревьев, пробуждая сонм тихих, несуществующих голосов.

      – ТЕБЕ НЕ В ЧЕМ СЕБЯ ВИНИТЬ, ЛИС. ЭТОТ УПОРОТЫЙ ДЯТЕЛ САМ ВО ВСЕМ ВИНОВАТ. САМ РЕШИЛ ЖИТЬ НЕ ПО ПОНЯТИЯМ! А КТО ЖИВЕТ НЕ ПО ПОНЯТИЯМ, ТОТ РАНО ИЛИ ПОЗДНО СДОХНЕТ.

      Лисицын нахмурился и подозрительно посмотрел на кроны деревьев. Потом вздохнул и предположил вслух:

      – Может, с ним еще раз покалякать?

      – Не поможет, сами знаете, – резонно возразил Кривой. – Соболь упертый.

      – Упертый, – согласился Лис. – Но ведь не дурак. И жить любит.

      Новый порыв ветра качнул кроны деревьев.

      – ЛИБО ТЫ ЕГО – ЛИБО ОН ТЕБЯ! НЕ СДОХНЕТ ОН – СДОХНЕШЬ ТЫ!

      Лисицын вздрогнул и посмотрел на Кривого.

      – Что ты сказал?

      – Я? – телохранитель приподнял ломкую бровь. – Ничего. А что до Соболя, так он сам виноват. Живет не по понятиям. А кто живет не по понятиям…

      ТОТ ДОЛЖЕН СДОХНУТЬ!

      – Вы же сами мне много раз это говорили, босс.

      Лис