Трофеи берсерков. Александра Мурри

он ошибался. Такие ошибки стоили больным жизни.

      Обладающие даром целителя не ошибались никогда. Лечить – их долг, призвание, дар и наказание одновременно. Все знали, что, излечивая больных, они отдают частичку себя. Призвание – оно всепоглощающее, целители не могут не лечить. Обязаны это делать, помогать всем, чем могут, лечить и оборотней, и зверей. Последние, кстати, часто более благодарны, чем люди.

      Дар брал все, взамен же не отдавал ничего. После лечения в душе оставалось лишь пустое место. «Спасибо» от выздоровевшего, безусловно, приятно, но, чтобы заполнить пустоту, его определенно недостаточно.

      Ханна и Несса с новой стороны посмотрели на Аду. В начале их знакомства, всего лишь несколько часов назад, ее поведение вызывало легкую, ни к чему не обязывающую симпатию. Весь облик Ады и такой добрый, но маскируемый под равнодушный взгляд зеленых глаз заставляли ей верить. Вызывали желание подружиться, чем-то помочь. Затравленный вид ясно говорил о том, что помощь Аде не помешает.

      Теперь сестры испытывали чуть ли не благоговение к своей попутчице. Ее история подобна героической балладе, у которой обязательно должен быть хороший конец.

      – Еще чего! – возмущенно воскликнула Ханна. – Так Духу было угодно, чтобы ты не успела. Еще помогать такому скоту.

      – Может быть. Но глава клана, хоть и не сильно переживал о смерти сына, но меня обвинял. Считал, что я специально не торопилась на помощь.

      Несса сощурив глаза внимательно и очень близко рассматривала Адину кожу на руках и лице.

      – А как ты стала серой? Ведь действительно, кожа у тебя странная, – любопытство прогнало страх, глаза Лисички снова засверкали хитринкой и проказливостью.

      – Гриб-полевик, серый. Это его пыль. Если ее растереть по сырой коже, то прилипает тонким слоем и держится около недели.

      – Ого! – восхищенно выдохнула Лисичка, изобретательность Ады ее явно вдохновила. – А коже он не вредит?

      – Мой опыт показывает, что наоборот. Когда его смываю, кожа нежная остается.

      – А рыжий тогда что тебе угрожает? Тоже обвиняет в смерти этого сынка? – вернулась к главному вопросу Ханна.

      –Нет. Вернее, не знаю, может, и это тоже. Он просто хочет меня поиметь, спор у них такой. И ставки высоки, как я понимаю. Забавно, правда?

      Ада смотрела на реакцию сестер. Вся та грязь, о которой она пыталась как можно мягче рассказать, казалось, скатывалась с девушек как вода с гусей. Ада многое бы отдала, чтобы и возможные на их пути события не оставляли своих следов в двух удивительно чистых взглядах сестер.

      – Но ты же из правящей семьи, как они смеют?! – возмущалась Ханна.

      – У меня нет родителей и семьи, тем более правителей. В клане я на правах приживалки, – Ада снова помрачнела. – Единственная моя ценность и защита – дар целителя.

      – Но… Ты совсем ничего не знаешь о своих родителях? – после непродолжительной паузы осторожно уточнила Ханна.

      – Мне было пять, когда их не стало. Я помню очень мало. А что-то спрашивать не у кого.

      Сестры