Истории Юрия Иваныча. Николай Шамрин

Потому-то и уговаривать меня не надо было. Хоть и малая, но надежда появилась. Не каждый день, но всё же объявляли на утренних построениях, мол, такого-то, по ходатайству начальства, досрочно освобождаем за ударный труд. Попросил я Евграфыча к более серьёзной работе определить. Но он отказал. Говорит: «Ты и так половину погрузки на себя взял, работяги уже и не подходят к телегам, отдыхают, покуда ты ящики кантуешь. За периметром следи, чтобы ни одна бл…ь в рабочую зону не прошла». В артели мало кто верил в досрочку, но все работали как проклятые. Нам сначала пайку ударную стали выдавать, а через пару-тройку недель, вообще, вымпелом наградили. А вымпел этот, дорогого стоит. Почитай, что орден! Не веришь? Вот те крест, – сосед неуклюже перекрестился, – в общем, стало мне блазнится, что на свободу скоро выйду. В тот день, всё хорошо зачалось: задачу получили, взрывчатку вовремя подвезли, подрывники стали шашки в шурфы закладывать. Евграфыч мне участок определил, самый опасный, дорога там рядышком проходила. Поставил, значит меня на взгорке и говорит: «Ты, паря, внимательнее будь. Дело к концу движется, начальство сюда зачастило, каждый желает отметиться на нашей-то работе. Не дай Бог, что не так пойдёт. Основной выброс аккурат в эту сторону ляжет. Как увидишь отмашку флажкового, так и чеши в укрытие. А покуда время есть, подыщи себе ямку или щель какую». Как в воду глядел.

      Юрий Иваныч вдруг замолчал и задумался. Видимо, воспоминания о тех событиях глубоко его взволновали. Я не решался прервать молчание, пусть сам решает, продолжать или нет. Наконец он пришёл в себя и заговорил, как ни в чём не бывало. Как будто и не давил его груз прожитых лет:

      – Решил я лесину положить поперёк дороги, для верности. А заодно и окопчик себе присмотреть. Стал приглядываться, а тут из леса чёрные легковушки выезжают. И сразу ко мне. Ясное дело, я навстречу, руками машу, мол, стойте окаянные. Они меня объезжают и на горку, значит, прямиком. Я догнал и встал на пути. Остановились, прям подле меня. Из первой машины вылазит начальник, в кожаном пальто. Пухлый такой, гладкий, но представительный, видно, что шибко большой начальник. Из других машин тоже люди выскочили и ко мне. Руки скрутили и держат. Он давай орать, мол, ты, рвань каторжная! Как посмел меня, полномошного представителя ОГПУ останавливать? Треснул меня кулачишкой по башке и вперёд пошёл. Я вслед-то ему оглянулся, а на сопке уже флажковой отмашку даёт. Представляешь, паря? Подрыв через секунды, а начальник прямиком на смерть следует. Охрана несмотря на то, что сытая, так себе оказалась. Встряхнул я ребят с плеч, сиганул к начальству и на себя дёрнул. Повалил, значит… А сам на него сверху. Прикрыл, значит. А через секунду взрыв и каменья полетели. Я, грешным делом, уже и с жизнью распрощался. Но миловал Господь. Пронесло. Начальник вылез из-под меня, глядит ошалевшими глазами и говорит: «Эвон как машину покорёжило». Помолчал и снова, мол, получается, что ты меня от смерти спас. Поднялись с земли, они отряхиваются, а я заробел. Стою и жду, что дальше-то будет. Этот, который генерал, или как там у них, говорит помощнику, мол, запиши данные спасителя моего, и чтобы через