Суглоб. Александр Строганов

к этому позже.

* * *

      Сдержаннее в любви.

      Сдержаннее в любви, твержу я себе точно заклинание, приступая к разделу, развивающему тему собачек.

      У многих авторов вследствие избытка чувств, собачки дохнут. Тому есть множество литературных примеров, от уже упомянутого Тургенева до Троепольского и Сергиенко. Собачки, их хозяева, родные хозяев у таких авторов бывают биты, несчастливы, болеют, умирают и так дальше. Как будто речь идет не о собачках, а о выдающихся людях (смотреть глава первая).

      Мне это не подходит.

      И не для того произвели мы на свет собачек, чтобы умерщвлять их своей ненасытной нежностью.

      Совсем недавно я узнал и с радостью принял теорию, согласно которой человек произошел совсем не от обезьяны, а неизвестно от кого, но, в свою очередь, является прародителем медведей и собак. Подтверждение своей гипотезе ученые нашли, сравнив нижние конечности вышеуказанных представителей фауны. Все же, как не поворачивай, наука – главное.

      Мои собачки сыты и веселы. Мои собачки произведены на свет, чтобы утешать и смешить людей. В этом у меня с ними много общего.

      Э, да что там?! Мои собачки изысканы.

      Знаете, какой у них окрас?

* * *

      Здесь небольшое отступление.

      Сравнительно недавно я научился погружаться в томительные и бурлящие бездны словарей. Сам не знаю, как и, главное, зачем это произошло, но, что случилось, того не отнять.

      Меня облепили мириады диковинных и жадных как жалоба слов, дрожащих от нетерпения проникнуть, прокрасться, прошмыгнуть, забраться и поселиться в вас навсегда. По крайней мере, до благодатного и окончательного рассвета деменции.

      Знаете, что такое деменция?

      Слабоумие.

      Слово слабоумие порождает жалость, деменция же – нечто утонченное.

      Обожаю утонченное. Обожаю народное, кажется уже говорил об этом, и утонченное. Казалось бы разного поля ягоды, однако же…

      Думается, утонченного мне не хватало в детстве. Равно, как и народного. А природа требует.

      Только вслушайтесь – деменция.

      Хочется надеть запонки и отправиться куда-нибудь в испанский ресторан.

      Ну, да Бог с ней, с деменцией.

      И при первом оглушительном знакомстве со словарем, и в последствие, когда я уже окончательно понял, что избавиться от словарной зависимости не в силах, мне, хотите, верьте, хотите – нет, не было страшно.

      Совсем.

      Мало того, каждый раз отправляясь в бездну, я испытывал сравнимое разве только с манным сном удовольствие и подобие неги.

      Мне казалось, что я, точно начинающий гимназист, наливаюсь некоей доселе неведомой радостью.

      Вот и теперь, изволите видеть, радость во мне.

      И прежде и теперь.

      Радостью этой делюсь с вами, и не желаю знать, готовы ли вы принять мой дар, по причине того, что нетерпение делиться радостью больше меня и сильнее меня.

* * *

      Итак.

      Каков окрас моих собачек?

      О!

      Здесь и вердепешевый,