Кошачьи истории. Джеймс Хэрриот

делать, Трис, – произнес я мягко. – Другого выхода нет.

      Я потянулся за шприцем, но мне стало как-то неприятно втыкать иглу в это изуродованное тело, и я прикрыл голову кота краем одеяла.

      – Полей сюда эфиром, – сказал я. – Он уснет, и все.

      Тристан молча отвинтил крышку флакона с эфиром и поднял его. И тут из бесформенных складок снова донеслось мурлыканье. Оно становилось все громче, словно где-то вдали урчал мотоцикл.

      Тристан окаменел. Пальцы напряженно сжимали флакон, глаза уставились на одеяло, из которого доносились эти дружелюбные звуки.

      Потом он посмотрел на меня и сглотнул:

      – Рука не поднимается, Джим. Может, попробуем что-то сделать?

      – Убрать все это на место?

      – Ну да. Мы же можем их все зашить одну за другой.

      Я приподнял одеяло и вновь осмотрел рану.

      – Трис, я просто не знаю, с чего тут можно начать. И ведь кишки все в грязи.

      Он только молча смотрел на меня. Правда, особых убеждений мне не требовалось. Мне не больше Тристана хотелось заглушить эфиром это ласковое мурлыканье.

      – Ну ладно, – сказал я. – Попробуем.

      Голова кота скрылась под маской, побулькивал кислород, а мы промывали теплым физиологическим раствором выпавшие кишки. Однако удалить все комочки присохшей грязи было попросту невозможно. Затем началась невероятно медленная штопка множества отверстий в маленьких кишочках, но я вновь с радостью убедился, насколько гибки пальцы Тристана: он орудовал небольшими круглыми иглами куда более ловко, чем я.

      Потрудившись так два часа и израсходовав ярды и ярды кетгута, я наконец положил иглу.

      – Во всяком случае, Трис, он жив, – сказал я, когда мы начали мыть инструменты. – Посадим его на сульфапиридин и будем надеяться на лучшее.

      Хотя антибиотиков тогда еще не существовало, это новое средство было значительным шагом вперед.

      Дверь открылась, и в нее заглянула Хелен.

      – Что-то ты долго, Джим… – Она подошла к столу и поглядела на спящего кота. – Бедняжка. И такой тощий!

      – Видела бы ты его, когда мы за него взялись! – Тристан отключил стерилизатор и завинтил кран анестезирующего аппарата. – Сейчас он выглядит много лучше.

      – А у него серьезные повреждения? – спросила Хелен, поглаживая пеструю шерстку.

      – Боюсь, что да, Хелен, – сказал я. – Мы сделали, что могли, но он вряд ли выкарабкается.

      – Жалко! Он ужасно симпатичный. Все лапы белые, а расцветка такая интересная. – Она провела пальцем по рыже-золотистым полоскам, просвечивавшим на серо-черном фоне.

      Тристан засмеялся.

      – В его родословной явно присутствует рыжий котище.

      Хелен улыбнулась, но как-то рассеянно и задумчиво. Потом быстро вышла из комнаты и вернулась с картонкой.

      – Да-да, – сказала она, что-то взвешивая. – Это ему для постели, и спать он будет у нас, Джим.

      – Ах так?

      – Но ему же требуется тепло, правда?

      – Конечно. Тем более что ночи такие холодные.

      Позже,