Солдат императора. Клим Жуков

нас не принято так четко дифференцировать посиделки по половому признаку, и женщины являются естественным морализатором и прекрасным украшением любой попойки; у землян, видать, иначе. Мужики как на подбор – здоровые, усатые, с крепкими натруженными руками, разряженные в… Я как ни силился, не мог вспомнить, чтобы мне на лекциях рассказывали про подобные одеяния, – да какое там вспомнить! Мне в страшном сне не могло присниться, что люди в здравом уме могут так одеваться.

      Это было что-то трудновообразимое. Их могучие торсы облекали метры самых ярких тряпок в самых чудовищных сочетаниях. Куртки покрывало множество разрезов, сквозь которые виднелась подкладка, головы украшали огромные береты и шляпы (тоже, кстати, все разрезные) с целыми ворохами перьев.

      https://storage.piter.com/upload/new_folder/978544611951/02_1_Lankskeht_Gravura.jpeg

      Ландскнехт. Гравюра-карикатура Урса Графа, 1519 год.

      https://storage.piter.com/upload/new_folder/978544611951/02_2_Gravura_Kristofa_Ambergera.jpeg

      Гравюра Кристофа Амбергера, 1525–1530 годы.

      Легко представить, какой фурор подобные парни вызывали в обществе.

      А когда один из них встал из-за стола, я увидел, что к штанам спереди приделан гротескный гульфик длиной чуть ли не больше моей ладони. На гульфике красовался щегольской бант. Ткани, насколько я успел рассмотреть, явно не относились к разряду дешевых: шелка, бархат, парча, тонко выделанное сукно. И когда первое шокирующее впечатление сгладилось, я вынужденно признал, что все это им удивительно шло.

      Кажется, я чрезмерно увлекся разглядыванием и не заметил, что сзади у меня появился сосед.

      – Слышь, господин, ты откуда будешь? – в гнусавом ломающемся голосе слышалась неприкрытая издевка.

      Ага, вот уже вполне знакомая по злачным местам моей родины беседа. Все-таки мышление гуманоидов чрезвычайно однотипно.

      Я нарочито неспешно обернулся и обнаружил худенького паренька лет четырнадцати, нагло ухмыляющегося с видом полной безнаказанности. Во рту его не хватало переднего зуба.

      – Дрезден. Слыхал такой город? – Я старался говорить как можно более небрежно. – А ты кто и для кого интересуешься?

      – Ты не нравишься мне и моим друзьям, – проигнорировал мой вопрос паренек и растянул ухмылку еще шире.

      – Гуляй, малец. Твои друзья, небось, сами говорить горазды.

      Все-таки перелет и гроза меня основательно потрепали, ибо я не заметил, как с другого боку от меня нарисовался еще один персонаж. Этот-то мальцом не был.

      – Одет вроде как крестьянин, черт его знает, не разберешь, а меч на поясе ландскнехтский, – протянул второй, дыша пивным перегаром так, что я еле подавил желание сморщиться. Мой новый знакомый обладал удивительной манерой говорить мне в лицо, обращаясь словно в пустоту. – И трещит не по-нашему… А с кого ты, любезный, меч снял?

      На сей раз реплика была адресована непосредственно мне и сказана узнаваемым тоном, не предвещавшим ничего хорошего. Я машинально отметил, что землянин был выше меня на полголовы