.

степень осознания ответственности.

      – От то-то же! Г-спада фицеры! – воззвал он на всю улицу. – П-жалуйте со мной! Пр-контролир-вать снаряжение нового свирепого м-стера меча! А то, он, х-ть и мастер, но такой болван!

      И мы дружной гурьбой пошли вниз по улице, распевая лихую песню про берет, перья и кожаный вамс, разорванный уколами пик, словом, про нелегкую жизнь ландскнехта.

* * *

      В лагере мы очутились, когда часы на башне ратуши пробили четыре пополудни. Я был зверски голоден. Передо мной в палатке лежали мои новые сокровища, которые должны были защищать меня от разнообразных превратностей ратного ремесла.

      Сокровища облегчили кошелек на освежающе крупную сумму в двадцать четыре полновесных серебряных гульдена. И это при том, что подвыпивший Конрад проявил чудеса жадности и искусно торговался битый час, скостив изначальную цену раза в полтора. Доспех, что и говорить, был хорош.

      Я – дитя развитой индустриальной цивилизации, покорившей звездный простор, был восхищен и прямо-таки ошарашен. Как, скажите на милость, без точных измерительных приборов и специальных станков можно было примитивными инструментами вручную создать такую красоту?

      Скупая, но изящная линия, все пластины притерты так, что между ними и волос не просунуть, ни грамма лишнего веса, на теле сидит как вторая кожа. Очень продуманная конструкция. Надежная кираса надевалась поверх ожерелья с пластинчатым воротником, руки были полностью прикрыты латами, включая пальцы, которые помещались под защиту стальных рукавиц.

      Шлем «штурмхауб» с подъемным козырьком и подвижным подбородником, застегивавшимся поверх воротника горжета. А вот ноги были прикрыты только выше колен пластинчатыми набедренниками, которые крепились к подолу кирасы. Ну и, конечно, между набедренниками красовался стальной, очень мужественный гульф, или, как его называли в этих местах, «латц». Он превосходно защищал пах и своим задорным видом всегда напоминал о постоянной и полной боеготовности его обладателя. Во всех отношениях.

      Дьявольщина, но, напялив все это, я сам собой невольно залюбовался. Настоящий демон войны! К доспеху в придачу полагался дублет из двух слоев бычьей кожи, покрытый неизменными для ландскнехтов многочисленными разрезами. И кожаный провощенный мешок, в котором его было удобно хранить и переносить. Кажется, я начинал обживаться и превращался в настоящего вояку. Женатого на алебарде и имеющего в любовницах собственную шпагу. Шутка.

      Нагулянный с таким трудом аппетит я ублажал в кантине.[11]

      Это же надо подумать! С утра маковой росинки во рту не было… если, конечно, не считать таковой кружку пива в таверне. На ужин собралась развеселая компания из разных рот, в том числе и из нашей. Все бы хорошо: приличный шмат копченой оленины, кусок ароматного, только из печи хлеба, кусок сыра, – но, кажется, здесь совершенно не употребляли воду. Ее благополучно заменяли пиво и вино. Все понятно, антисанитария, но нельзя же утолять естественную жажду организма одним только

11

Группа огромных навесов и шатров с установленными внутри столами и скамьями.