Бурный финиш. Дик Фрэнсис

трап, стал спускаться.

      Билли заперся в уборной и не собирался вылезать. Поэтому мне пришлось призвать на помощь водителей автофургонов, приехавших за лошадьми. Разгружать легче, чем погружать, но тело у меня ныло от синяков, и я был просто счастлив, когда выгрузка закончилась. Водитель вывел последнюю лошадь, невзрачную гнедую кобылку, очень похожую на ту, которую мы сегодня доставили во Францию, хотя у этой была другая попона. Но это, разумеется, не могла быть опять та же лошадь. Кому нужно возить одну и ту же лошадь туда и обратно? Я отвернулся и стал складывать части боксов, со вздохом подумав, что Билли мог бы оказаться и не таким активным, и забыл о случившемся.

      На следующий день я зашел в контору и пригласил Саймона на ланч в пивную. Мы устроились за стойкой, и он привычно сгорбился над своей кружкой, очень напоминая верблюда на водопое.

      – Так-то лучше, – сказал он, когда в кружке пива сильно поубавилось. – Ну, как вчерашний перелет?

      – Все в порядке.

      Он задумчиво на меня посмотрел и спросил:

      – Ты, часом, не падал с лошади в субботу?

      – Нет, наоборот – выиграл, а что?

      – Ты как-то скованно двигаешься.

      – Ты бы поглядел на другого парня, – улыбнулся я в ответ.

      Лицо Саймона расплылось в понимающей улыбке. Он усмехнулся:

      – Я, кажется, уже поглядел. У Билли под глазом хороший фонарь.

      – Ты его уже видел? – удивленно осведомился я.

      – Да, – кивнул Саймон. – Он побывал у нас утром. Общался с Ярдманом.

      – Излагал свою версию?

      – А что случилось-то? – поинтересовался Саймон.

      – Билли сам полез в драку, – ответил я, пожимая плечами. – Ему очень не нравится мое происхождение. Абсурд какой-то. Мы не выбираем себе родителей.

      – Ты к этому слишком серьезно относишься, – заметил Саймон, заказывая еще кружку.

      Я покачал головой в ответ на его приглашение повторить и сказал:

      – А как бы ты себя чувствовал, если был бы вынужден сталкиваться с этим изо дня в день? Если бы к тебе относились как к негодяю, болвану или завидному жениху? – Я, конечно, преувеличивал, но не слишком.

      – Последнее как раз не так уж плохо, – улыбнулся Саймон.

      – Половина лондонских мамаш пытаются тебя заарканить, – мрачно продолжал я, – а твоя собственная их только поддерживает.

      – Невелико горе! – отозвался Саймон, решительно отказывавшийся увидеть в этом нечто плохое.

      – Им нужен не я, а мое имя. Титул. А остальные именно из-за этого титула и желают моей погибели.

      – Ну, таких, как Билли, немного.

      – А французы в конце восемнадцатого века? Или русские в тысяча девятьсот семнадцатом? Они как раз были такими же, как Билли.

      – Англичане любят свою аристократию.

      – Ничего подобного! Они, правда, не собираются ликвидировать ее как класс, но только потому, что из-за аристократов хроника светских скандалов получается еще пикантнее. Но они делают все, чтобы лишить аристократию