Средневековая история. Граф и его графиня. Галина Дмитриевна Гончарова

письма нескольким своим… знакомым.

      Королевские доверенные не то чтобы дружат. Нет среди них такого. Но есть те, кому они доверяют чуть больше – и те, кому доверяют чуть меньше. Вот более доверенным Ганц и слал весточки. Чтобы на местах либо арестовали таких-то, либо организовали их убийство.

      Безжалостно?

      Он слишком много на себя берет?

      Плевать на все!

      Тут речь идет о язве, которую надо каленым железом выжигать. Как можно скорее, пока не прорвалась.

      Летели птицы, мчались гонцы…

      А Ганц тем временем отправился к Ивельенам.

      Для любого заговора нужна голова. И если ее отсечь… нет, может быть и так, что найдется новая. А может и не быть.

      В любом случае – их надо взять и поместить в Стоунбаг. А уж потом разбираться…

      ***

      Амалия и Питер сидели у открытого окна. Близняшки устроили матери безумную ночь. Обычно детей отсылали в другое крыло, но Питер не мог расстаться с младенцами. А у них то ли колики приключились, то ли еще что… орали – вдохновенно. А по жаркой поре окна были открыты, и слышимость – идеальная. Питер, не вынеся детского крика, зашел к кормилице, потом к Амалии, да так у нее и остался.

      Женщина смотрела в окно на звезды.

      – О чем ты думаешь, родная?

      Амалия словно не сразу его услышала. Но потом…

      – О мести, Питер.

      – Столько лет уже прошло…

      – Сколько?! – синие глаза сверкнули гневом. – Сколько? У меня отняли любимого мужа, у детей – отца, у тебя – друга… разве можно тут говорить о давности?

      Питер вздохнул.

      – Нельзя.

      Жену он любил. Но сильно подозревал, что она его не любит. Так, как Эдмона – нет.

      Тогда Амалия горела. Сейчас же ему достались одни угли. Больно?

      Может быть. Но Питер подозревал, что когда все будет кончено – она оживет. Станет такой, как прежде. И даже сможет полюбить его. Пусть не так сильно, как некогда другого, неважно, его любви на двоих хватит.

      – Скоро все будет кончено. И я вздохну спокойно. Справедливость будет восстановлена.

      Амалия сжимала в руках жемчужное ожерелье.

      Его подарок за детей.

      – Что это? Факелы?

      – Отряд?

      Питер вгляделся.

      – Нет, я не сказал бы. Так, человек пять…

      – Кто там… надо спуститься…

      – Ты не одета. Я позову слуг.

      – А ты спустись, хорошо?

      – Может быть, отца…

      – Не вижу смысла. Если что-то важное, тогда…

      Но, как оказалось, Лоран Ивельен тоже не спал. Они с Питером встретились внизу, переглянулись…

      Нет, они не ожидали провала. Человеку вообще не свойственно признавать ум других людей, каждый считает, что он – умнее всех, разве нет? Да и все было хорошо спрятано. Но может быть что-то такое…

      Этим Ганц и воспользовался. У него было письмо, запечатанное одним из колец Лилиан, а внутри коротенькая записочка.

      Вирмане, которые были здесь с Лилей, да и с Алисией, говорили, что тут охраны – человек двадцать. Если начнется бой, Ивельены успеют удрать, а если лезть напролом – он