Дети Афродиты. Вера Колочкова

да… А что здесь такого?

      – Да ничего… Просто немного странно.

      Бабушка пожала сухими плечами, глянула с недоумением. Будто оттолкнула от себя внучку вместе с ее «побаловать». Дальше пуговиц не пустила. Ольга вздохнула, улыбнулась миролюбиво – да ладно, мол, не больно-то и хотелось твоей приветливости. Ладно, пусть будет, как всегда. Не может же человек в свои восемьдесят пять взять и перемениться эмоционально. Зато – какая она красавица в свои восемьдесят пять! Собранная, аккуратная, прямая, как сухая крепкая палка. Поглядишь на нее – и стариться не страшно.

      – Что твой Иван? Как поживает?

      – Он уже не мой. Мы разводимся, ты же знаешь.

      – Я надеюсь, ты хорошо подумала, Ольга? Все взвесила, прежде чем принять такое радикальное решение?

      – Я вовсе не думала, бабушка. И не взвешивала. Чего тут взвешивать? На сколько граммов предательство тянет?

      – А ты взвесь, Оля. Ничем в жизни нельзя разбрасываться. Надо целесообразно относиться к тому, что дает в руки судьба. Иван любит тебя, это же ясно, как божий день.

      – Нет, бабушка. Выходит, не любит. Если б любил… Ну, ты сама понимаешь, что я тебе буду объяснять.

      – Он отец твоей дочери…

      – Ну, дочь скоро сама матерью будет, ей не до нас.

      – Но… Он же хороший, Оля! Он мужчина. И ему можно простить.

      – Не поняла акцента, бабушка… Простить – потому что хороший или потому что мужчина?

      – Не смейся! И не придирайся к словам! Ты прекрасно понимаешь, о чем я говорю! Он любит тебя, за это его можно простить.

      – Не знаю. Наверное, можно. Только я не могу. Не умею. Не получается. Ну нет во мне этого рычажка, природой не предусмотрен. Мне или все, или ничего. Или семья, или не семья. А если уж семья, то… То это как родина, которую надо любить и от врагов защищать. И я именно так любила…

      – Но ведь и Ваня – так. Просто он один раз ошибся. Но – любил… Я же видела, как он тебя любил. Я еще не совсем из ума выжила.

      – Да, ты права, и Ваня любил. Но он оказался предателем родины. А предателей родины на войне сразу расстреливали – без всякого суда и следствия.

      – Ты не на войне, Оля…

      – Я на войне, бабушка. Я всегда на войне. Да ты же сама всегда меня учила держать оборону! Если оборону ослабишь – затопчут, уничтожат. Забыла, что ли?

      – Да. Я тебя учила. Но я тебя учила обороняться, а не нападать.

      – Так и обороняюсь – от предательства!

      – Нет, Оля, нет… Это не оборона. Это похоже на глупый демарш. Когда обороняться не от кого, а оборону все равно надо придумать. И Ваня твой не сапер, которому можно ошибиться только один раз. Он обыкновенный человек. Его надо простить, Ольга. Я бы на твоем месте простила.

      – Ты? Ой, сомневаюсь! Ты бы на моем месте уж точно не простила!

      – Ладно, что с тобой разговаривать… Совершенно бесполезное занятие, ты слышишь только себя и свою обиду. Пойдем лучше в дом, я чайник поставлю. Ну и характер у тебя, даже страшно иногда становится, оторопь берет…

      – А чей у меня