Скифский клад, или Загубленное счастье. Поэма. Игорь Викторович Тихоненко

g>Давно минули те года.

      Но повесть о любви, отваге

      Осталась в жизни навсегда.

      Побывка.

      Жара под осень поутихла,

      За лето духом вышла вся,

      С утра до вечера прохлада

      Уж долгожданная пришла.

      С похода казаки вернулись,

      Гуляет Сечь и ночь, и день.

      Не грех по чарке уже выпить,

      Такое дело всем не в лень.

      Иван Шульга был парень славный,

      И хоть куда казак лихой.

      Хорунжим стал совсем недавно,

      В бою спас сотню, вот какой.

      Волнистый, мягкий светлый волос,

      Глаза, синь неба тонет в них.

      На вид он статный и высокий.

      Приятный, но суровый лик.

      Не малой силой обладал он,

      Подкову с лёгкостью сгибал.

      Один раз даже бочку с мёдом

      Над головой взял и поднял.

      Сам кошевой его отметил,

      Вот отпуск до зимы и дал.

      Перед отъездом крепко обнял,

      И по-отечески сказал:

      «Гуляй казаче, да знай меру.

      Люд православный защищай.

      Не верь ни чёрту, а ни бабам.

      О Боге там не забывай».

      Иван с почтеньем поклонился.

      «Спасибо Батьку»,– отвечал.

      Три раза он перекрестился,

      Сел на коня и поскакал.

      Минул ворота и помчался.

      Клубится пыль из-под копыт.

      Мгновенье и уже не видно,

      Быстрее птицы он летит.

      Гуляет в поле ветер вольный,

      Дурманит горечь степных трав,

      Ни края, ни конца не видно,

      Душа поёт, а взор устал.

      За яром речка заблудилась,

      Не знает, куда дальше плыть.

      Иван с улыбкою подумал:

      «Как хорошо, вот тут бы жить.

      Охотиться, ловить бы рыбу.

      В саду вишнёвом дом иметь.

      Что нужно мне ещё для счастья?

      Эх, закурю и можно спеть».

      Мечты, вещь славная такая,

      Неважно сбудутся, иль нет.

      Подумал только, о чём хочешь,

      И появляется на свет.

      Иван с неделю добирался

      К родному своему селу.

      Спал, где придётся, даже в поле,

      Там ночь провёл он не одну.

      Домой дорога быстро тает,

      И конь не скачет, а летит.

      Вот будто бы дымком пахнуло,

      А вон и Днепр там блестит.

      Село то звалось Вознесенка.

      Ходили слухи, что Андрей

      Апостол Божий там когда-то

      Покинул грешный мир людей.

      Но это точно не известно.

      Всё кануло в молчанье дней.

      Но Хортица, как есть, осталась,

      Не раз я сам бывал на ней.

      Там скалы Днепр распинают,

      И он озлобленный ревёт,

      Водою остров омывает.

      Там много разных див живёт.

      Это и есть то Запорожье,

      Что за порогами Днепра.

      Казацкая жила там воля,

      Давно когда-то там была.

      Иван на миг остановился,

      Снял шапку, глубоко вздохнул.

      «Как ни крути, а дома лучше»,

      Сказал, и головой кивнул.

      Звезда вечерняя на небе зажглась,

      И день погас совсем.

      Ночь темноту ведёт с собою,

      Пузатый месяц правит всем.

      А вот уже родная хата.

      Иван с коня, идёт пешком.

      Внезапно наступил на что-то,

      Не ясно, но блестит притом.

      Поднял и видит, то подкова.

      Взял да и выбросил в траву.

      Шульга в приметы мало верил,

      На счастье, или на беду.

      «Гей, батьку, мама, просыпайтесь,

      Калитку не могу открыть.

      Да отворяйся ты скорее,

      Где-то задвижка должна быть».

      Через минуту мамин голос

      Из хаты: «Боже мой, Иван.

      Да это же дытына наша.

      Да просыпайся ты, Степан».

      Тут двери сразу отворились.

      Седой отец вышел во двор.

      Стоит на сына молча, смотрит.

      Слеза ему сбивает взор.

      «Ну, ничего себе дытына»,-

      Только