Евка. Владислав Вадимович Муравьёв

Наше общение было похоже на партию в шахматы, где от каждого последующего вопроса зависел ход развития события передвижения фигур. Для меня первая встреча с этой девушкой виделась в другом ракурсе, и предлагать провести ночь в отеле звучало двойственно, даже для меня. Поэтому, поняв всю ущербность предлагаемой встречи, я сдал ей все свои фигуры на доске и проиграл эту игру, ответив, чтобы она сидела дома, без надобности приезжать. Её готовность к парам для меня стояла выше, чем утешение своего эго. Взрослые мальчики никогда не требуют сверх меры в отношении себя, они знают, что период детского сада давно закончен и битва на обеде за горбушку хлеба заведомо должна быть проиграна, зная, что той самой девочке, которая тебе нравится, она достанется, и ты будешь в разы счастливее, чем, если бы она досталась тебе. Поэтому решив, что на этом месте мы не закончимся как единое целое, а именно завтра после пар мы, обязательно встретимся, я отошёл в сторону, договорившись при этом, что по прилету я ей сообщу о своём приземление. Все были довольны и что главное спокойны, а я, понимая, что она боится такой первой встречи, посчитал, что подобный исход должен расположить меня к ней с ещё большей стороны, а так будет намного лучше.

      Вылет значился в 21:35. В 18:45 мы с мамой были уже одеты, и я уговорил её ехать на автобусе до аэропорта, чем выбрать такси. Время было предостаточно, чтобы успеть, хотя я был приверженцем того, чтобы приходить заранее, а не опаздывать как мой старый товарищ по двору. Меня откинуло на пару лет назад, когда дедушка, в силу перевеса болезни над здравием, перестал водить меня на тренировки, и я сам вместе со своим другом Лёхой стал добираться до стадиона. И вроде бы, вдвоём мы познавали ответственность за собственные шаги в таком юном возрасте, но изо дня в день повторялась одна и та же история. Я, поднимавшийся в семь часов утра, умывался, завтракал бабушкины блинами, при этом смотрел утренние мультфильмы по телевизору (мог себе это позволить), потому что портфель был собран еще с вечера, выходил ровно в восемь часов, за час до тренировки и шёл в соседний двор за своим боевым товарищем. И редко когда на горизонте видел уже стоявшую его фигуру у подъезда. Обычно все происходило примерно так. Я звонил ему первый раз в домофон, он отвечал.

      – Через две минуты выйду.

      Проходило две минуты, человека не было. Звонил второй раз, он отвечает.

      – Через пять минут выйду, подожди немного.

      Я, ходящий уже по кругу около подъездного дворика, не дождавшись его, звоню в третий раз и вновь слышу одни и те же слова. Ну что сказать. Алёша. После примерно двадцати минут он выходит, как ни в чем не бывало и без какого-либо извинения в собственном поступке жмёт мне руку. Тогда было время, когда для нас это значило мало. Мы шли до остановки, рассказывая друг другу разные истории, и смеясь над всем, что движется, пока эти встречи не увеличивались во временном отрезке, а я с возрастом не принимавший подобный тон, перестал его ждать. Парень, в принципе, хороший, только не ответственный. Этого в людях я не выносил.

      И вот в 19:00, мы с мамой