Фелисетт. Никита Владимирович Чирков

бы вы там просидели!

      – Да‑да‑да, я знаю, но скучно было, такое место клевое, тут столько всего, а…

      – Хватит! – строго, с нотками утомления оборвала Лилит.

      Важно отметить, что Максим кое‑что все же усвоил, сразу же погасив активность, – правда, выглядело это скорее уступкой, а не осознанием вины. А вот Нора, всецело обнятая самобичеванием, расколола свой панцирь и отреагировала на окружение, лишь когда Август подошел и сел перед ней на одно колено, словно и вовсе игнорируя остальных.

      – Посмотри на меня.

      Нора подняла стеклянные глаза. Руки были вдоль тела, осанка прямая, лицо безжизненное. Стыд был спрятан глубоко, но недостаточно.

      – Почему ты ушла без разрешения? Я жду ответа.

      – Я не могла отпустить Максима одного.

      – Ты могла сказать мне или кому‑то из взрослых. Я учил тебя быть честной. Ты честна со мной?

      – Я ослушалась тебя и…

      – Это я уже знаю, незачем говорить. Почему ты ослушалась?

      В глазах и самом лице появилась еле заметная уверенность.

      – Мне стало интересно это место. Не сказала я, потому… потому что не захотела. Не думала, что что‑то случится.

      Август немного подумал, Нора же вцепилась в него своими большими глазами, утонуть в коих было легче легкого.

      – Хорошо, я тебя услышал. Никогда мне не лги. Я беспокоюсь о тебе, а мы здесь должны смотреть в оба глаза и всегда знать, кто и где находится.

      На последних словах Август посмотрел и на Максима, с лица которого уже давно исчезла самоуверенность. Август вновь взглянул на дочь и уже чуть мягче произнес:

      – Мы должны заботиться друг о друге, иначе кто‑то может пострадать. Чтобы впредь никакой своевольности, ясно? – Нора строго кивнула головой. – Я рад, что все обошлось и вы оба целы.

      Август поднялся и сразу же сказал им возвращаться в столовую. Дети послушно зашагали вперед друг за другом.

      – Макс, – громко остановила его Лилит. Он лениво обернулся и увидел в руках мамы его коробочку, которую она показательно держала в одной руке. – Я думаю, пусть побудет у меня, а то вдруг потеряется, да? Согласен? – очень артистично и немного издеваясь, сказала Лилит, на что тот показательно закатил глаза и, развернувшись, продолжил шаг.

      Лилит посмотрела на Августа, тот кратко ответил ей тем же и сразу же решил осмотреть остальные двери, но неожиданно она преградила ему путь.

      – Может, будешь с ней помягче?

      Видно было нежелание обсуждать эту тему, но Лилит это не волновало.

      – Я понимаю, ты отец‑одиночка, заботишься и любишь ее, но все‑таки Нора – ребенок, а не какой‑то солдат.

      Ее авторитарная уверенность в правоте своего мнения давала достаточно сил для профессиональной выдержки в начинающемся конфликте. Но все же важно отметить отсутствие злобы или презрения. В некотором смысле Лилит исполняла роль аккуратного, но уверенного наставника. Август же принял предложение к нежеланному обсуждению, как минимум