Высокий глерд. Гай Юлий Орловский

с перепонками.

      Королева даже не обратила на них внимания, подумаешь, лебеди, это дело крестьян их бить, потрошить, ощипывать и привозить на королевскую кухню, чтобы так подали для королевского стола.

      Я пробормотал:

      – Если их не кормить, издохнут?.. Они ж сами уже давно разучились корм искать…

      Королева посмотрела на меня в недоумении, а я, положив раздвинутый смартфон на траву, сходил к автомобилю и вернулся с пакетом еды.

      – Придется кормить, – сказал я со вздохом. – Ваше величество, не изволите вместе с лебедями? Они такие красивые… Пока не вылезают на берег, конечно.

      Она посмотрела на меня с неприязнью.

      – Нет, – ответила хрустально-чистым голосом, – не изволю.

      И снова повернулась к экрану, я слегка дернулся, снова моя неряшливость: в папку с видами красивейших мест природы попали и фотки старинных замков, маяков и даже снимки кинозвезд и фотомоделей.

      Оставив у самого края воды саморазрушающуюся коробку с едой, я шагнул к королеве, намереваясь предложить посмотреть что-то еще, косплей какой-нибудь или кошечек, но она сама повернулась в мою сторону.

      – Почему, – произнесла с холодным недоумением, – у этих женщин такой цвет лица?

      Я не сразу сообразил, что имеет в виду, ответил с таким же недоумением:

      – Загорели. Под солнцем. Разве не видно?

      – Видно, – ответила она высокомерно, – но почему одни простолюдинки? А в каких дворцах живут люди благородного происхождения?

      – Это и есть благородные, – ответил я хмуро. – Благороднее не бывает.

      Она сказала с достоинством и по-женски педантично:

      – Женщина благородного происхождения и правильного воспитания поведения не должна позволять лучам солнца попадать на лицо.

      – Почему?

      Она объяснила холодно:

      – Будет похожа на простолюдинку в поле!.. Или служанку. А это недопустимо.

      – Ах да, – сказал я саркастически, – у вас же благородство можно увидеть только по загару, есть он или нет, а так все свиньи свиньями! А у нас благородство выказывают манерами, умением себя вести, держаться в обществе, не хамить, не тыкать своим происхождением… потому что оно ничего не значит, как будто у благородных людей не могут родиться дети-подонки!

      Она нахмурилась, я видел, как борется, готовая возразить, но удержали от спора то ли страх, то ли женская хитрость, не знаю, не до того, голова пухнет от диких идей, как вернуть эту дуру в ее дурное королевство и забыть этот кошмар.

      – А почему вот эти женщины легкого поведения, – проговорила она, – все голые или почти голые?

      – Там пляж, – объяснил я. – Вон река, видите, ваше величество? В одежде не купаются. И утонуть можно, и плавать неудобно. А самое главное, конечно, на пляже вся на виду, и сразу видно, прямая у нее спина или горбатая, отвисает живот или подвязала шарфом, есть на коже отвратительные пятна или нет…

      Она вспыхнула.

      – Ты хочешь сказать, у нас женщины уродливые?

      – Хочу сказать, – ответил я дипломатично, –