Где бы ты ни был. Джеймс Эдвин Ганн

спрашивает: «Вы что тут, все номера занимаете?» – Что ты здесь делаешь? Как ты…

      Эбигейл втащила его через порог. Чистота, все сияет, обе нижние койки аккуратно заправлены, на столе два прибора.

      – Па передумал, – объяснила она.

      – Это нечестно. Я ему дал…

      – Вот, держите. – Она достала из кармана две скомканные двадцатки, добавив к ним доллар и тридцать семь центов мелочью. – Па прислал бы больше, да нету. Он харчами добавил.

      Мэтт тяжело опустился на стул.

      – Я не говорил тебе, где эта хижина. Я сам не знал где. Как же ты…

      – Я это умею – места находить и вещи потерянные. Как кошка.

      – Но как ты сюда добралась?

      – Приехала. – Мэтт невольно покосился на стоящую у стенки метлу. – Па мула мне дал. Я его отпустила, он домой сам вернется.

      – Нельзя тебе оставаться здесь. Это попросту невозможно!

      – Тише, мистер Райт. Ма всегда говорила, что не стоит ничего решать на пустой желудок. У меня ужин готов – оголодали уже небось.

      – Решать тут нечего, – огрызнулся Мэтт, глядя, как она ставит на стол поджаренные ломти бекона под сливочным соусом, кукурузные початки, пышные бисквиты, масло, домашний джем, ароматный кофе. Разрумянившись от плиты, она стала почти красавицей. – В рот ничего не возьму, – сказал он.

      – Чепуха, – отозвалась она, наполняя его тарелку.

      Бекон таял во рту. Мэтт начал есть и убедился, что все здесь, впервые на его памяти, приготовлено точно так, как он любит.

      Сытый и довольный, он откачнулся назад, закурил сигарету.

      – Будь время, испекла бы вам персиковый пирог, – сказала Эбигейл, наливая ему третью чашку кофе. – Он у меня хорошо выходит.

      Мэтт лениво кивнул. Неплохое возмещение за…

      – Нет! – Стул хлопнулся на все четыре ножки. – Не пойдет. Нельзя тебе здесь оставаться. Что скажут люди?

      – Да кому какое дело. Па вон все равно. И потом, я могу сказать, что мы поженились.

      – Не надо, – прохрипел Мэтт. – Пожалуйста.

      – Позвольте мне остаться у вас, мистер Райт. Я стряпать буду и все такое. Никаких хлопот вы от меня не увидите, честное слово.

      – Слушай, Эбби. – Он взял ее за руку, на удивление мягкую. Она скромно потупилась. – Ты славная девушка и готовишь лучше всех, кого я знаю. Со временем станешь кому-нибудь хорошей женой – зачем тебе губить свое доброе имя, живя здесь с одиноким мужчиной? Ты должна немедленно вернуться к отцу.

      Она будто помертвела и прошептала чуть слышно:

      – Хорошо, будь по-вашему.

      Мэтт, опьяненный внезапным успехом, открыл перед ней дверь, усадил в машину, сел сам. Эбигейл забилась в уголок и на него не смотрела. Ему стало стыдно, как будто он ударил ребенка. Бедняжка, подумал он – и приказал себе не валять дурака.

      Он нажал на стартер, но машина не заводилась: мотор работал на холостых оборотах.

      Он покосился на Эбигейл. Да нет же, что за нелепость. Она не выходила из дому после его приезда. Он стал настоящим параноиком, когда ее встретил, – нельзя же все сваливать на несчастную деревенскую девушку. И хватит жать на кнопку, так