.

ответно – и при всем честном народе первый попавшийся усилитель разобрал. Именно в этот момент сквозь толпу проломился мистер Джозеф Пападакис собственной персоной, один, без привычной свиты. И тоже уставился в электрические потроха. Может, надеялся увидеть там «соплю» или отвалившуюся плату. А может, рабочие инстинкты проснулись временно. Свой годик на сборке Пападакис когда-то честно оттрубил.

      Усилитель был красавец, продукт высоких технологий, хоть на выставку достижений народного хозяйства. Крутить – и никаких соплей.

      – Сука, – сказал усилителю мистер Джозеф Пападакис и так этим всех ошарашил, что ему дали повернуться и уйти.

      Потом заорали, конечно: «стой», «держи», «лови пиндоса, он что-то знает». Но того уже и след простыл. А на пути к дирекции ощетинилась дубинками и шокерами охрана.

      – Спокойно, ребята, – сказали народу. – Не забудьте – нас бить нельзя, это противозаконно. Или вызываем полицию. Ее бить совсем нельзя.

      – Не очень-то и хотелось, – ответил народ. И побежал в раздевалку за телефонами – звонить в город.

      Город отозвался мигом. Поэтому народ вел себя миролюбиво – легко ушел из цехов, позволил охране запереть проходную: куда пиндосы денутся, когда все наши подтянутся? Да никуда. Тут-то мы и спросим: это что за фак, ребята? И попробуй не ответь.

      Народ понимал, что пиндосы его надувают, но хоть убей, не видел, как именно. Народ сломал всю голову, прикидывая, откуда в нашу машину просочился дефектный узел, если его не меняли. Ясно было одно: на усилителях пиндосы капитально прокололись, но это только повод задуматься, где спрятан главный подвох.

      К обеду на завод подкатила вторая смена, следом приехали «бывшие», а за ними приперлись сочувствующие – фактически вокруг толпилось все Левобережье.

      Русский менеджмент к тому моменту как ветром сдуло, разбежались – не найдешь. Драпанули задами, через грузовые ворота. В толпе, быстро растекавшейся по периметру завода – «чтобы ни одна гнида пиндосская не утекла», – не нашлось никого выше тим-лидера, не было даже мастеров.

      Пиндосы забаррикадировались в дирекции. Из местных, кому полагалось по штату сидеть там же, удрали даже секретарши, не боясь ни наказания, ни увольнения. Почему-то задержалась на заводе только русская часть пиар-службы. Их не считали за людей – так, дармоеды. А они взяли и вышли к людям: несколько девчонок разных мутных профессий и рекламщик. Толпа взъярилась, и тут парень бухнулся народу в ноги: не велите казнить, велите слово молвить. Ничего не знаем. Ни-че-го. От нас пиндосы все секретили. И вообще мы с вами.

      Парень был настолько искренен – рекламщик все-таки, зараза, – что ему поверили. Девчонки быстро исчезли по домам, а этот остался и уже через несколько минут с кем-то подрался, доказывая, что хотя и не рабочий, а имеет право тут стоять и требовать от пиндосов объяснений. Драку растащила охрана. Она уже ничего не охраняла, кроме проходной, беспрепятственно шлялась в толпе, вместе со всеми ругала пиндосов и старалась только пресечь кровопролитие.

      Толпа