Дела семейные. Рохинтон Мистри

деду руку. Нариман пожал ему руку и притянул к себе, чтобы обнять.

      – Дедушка, покажи зубы! – попросил Джехангир.

      Нариман вытолкнул языком вставную челюсть на губу и сразу вернул ее на место.

      – Еще!

      – Не тормоши дедушку, – сказал Йезад. – С этим безобразником никакого сладу нет! Поздравляю, чиф, и желаю многих лет.

      Он сердечно пожал Нариману руку и потрепал его по плечу.

      Наконец пришел черед Роксаны. Она обняла отца, сказала, что он прекрасно выглядит, ее это так радует!

      – Господь благослови тебя, папа, и дай нам Бог много, много лет праздновать твой день рождения!

      – Как минимум до сотого, – сказал Йезад.

      – Да, дедушка, – поддержал Мурад. – Ты должен выбить сотню. Как Сачин Тендулькар в матче против Австралии.

      – Подумаешь, – фыркнул Джехангир, – остается всего двадцать один день рождения!

      – С арифметикой у тебя все в порядке, – усмехнулся Нариман, – но у меня и так было слишком много дней рождения.

      – Не говори так, папа, – попросила Роксана, и тень пробежала по ее лицу.

      Она сидела на диване рядом с креслом отца.

      Заглянувший в гостиную Джал подстроил свой слуховой аппарат, который особенно донимал его, когда разговаривали несколько человек.

      – Что? Что такое? Кто говорил про сотейник?

      – Про сотню, – поправила Роксана и пересказала брату то, что он не расслышал.

      Джал улыбался и кивал. Но тут его позвала Куми, и он заспешил к ней на кухню.

      – А у тебя сколько дней рождения до сотни? – спросил Нариман Джехангира. – Девяносто два?

      – Нет, дедушка, так было в прошлом году. Теперь всего девяносто один.

      – А у Мурада?

      – Всего восемьдесят семь.

      – Замечательно. Скоро вы будете молодыми людьми, у вас появятся девушки. Надеюсь, вы меня пригласите на свои свадьбы?

      Настроение Наримана улучшалось с каждой минутой. Веселье, смех и молодость действовали как противоядие обволакивающей эту квартиру унылости, тем тягучим часам, когда ему казалось, что даже стены с потолками покрыты налетом тоски несчастливых десятилетий. Даже мебель из тика и розового дерева, громоздкие шкафы и кровати с балдахинами на четырех столбиках, тяжеловесные остовы, ждущие пугающей кончины, опять выглядели уютно и приветливо. А длинный ряд фамильных портретов в коридоре – как комичны сейчас их кислые лица!!

      – У Джала и Куми все хорошо? – шепнула Роксана.

      – Обычный театр и фырк-фырк, ничего особенного. По большей части…

      Он замолчал – в гостиную входила Куми с большим блюдом хрустящих картофельных ломтиков и громким «хэлло», обращенным ко всем собравшимся. Взгляд ее сразу упал на свалившиеся гардины, но негодование не успело излиться в слова – Роксана опередила ее:

      – Видишь, что этот негодный мальчишка натворил! Ну ничего, он еще свое получит!

      Куми осталось только проявить великодушие:

      – Ничего страшного. Джал все приведет в порядок. Только