Сказочники или Мир в капельке росы. Марина Рюмина

и хромый».

      – Ну, я ведь тоже не лыком шит, – опять заскрипел Силыч, и, вдруг, свистнул неожиданно звонким посвистом, да крикнул зычным голосом:

      – Фиска!

      И, как по волшебству, кусты расступились, и предстала пред Лесевым взором девушка красоты невиданной.

      – Анфиса, дочка моя, – представил Силыч и для нее добавил, – парень ентот мне обувку с ходулькой смастерил. Отблагодарить надо.

      Улыбнулась Анфиса ласково, взяла Леся за руку и сказала голосом ангельским:

      – Пойдем со мной, парубок, не пожалеешь!

      Лесь глядит на нее во все глаза, очей отвести не может и все думает, как у такого неказистого мужичонки этакая принцесса народиться сумела. Велика сила природы-матушки!

      – Чем же одарить мне тебя, зорька ясная? Ведь нет у меня ничего. Был гребень резной, красоты твоей достойный, да я его Марфе отдал, – только и сумел вымолвить.

      А Анфиса смеется, да за собой парня тянет.

      И, вдруг, стволы да ветки разом кончились, и оказались они на берегу того же озера, где их лагерь разбит, только с другой стороны.

      «Что же это я, выходит, все время вокруг озера кружил. А ведь думал, версты за две от этого места в лесу заплутать довелось», – мелькнуло в голове Леся.

      Но долго удивляться ему не пришлось.

      – Подружки, – позвала Анфиса, – встречайте, это гость мой!

      И, вдруг, кувшинки да лилии в воде зашевелились, и увидел юноша стайку девчат с цветами в волосах. Они засмеялись, забрызгались, телами белыми засверкали и, прямо так, неприкрытыми, в воде запрыгали:

      – Иди к нам, Олесь, мы тут хороводы водим, в салочки играем. Нынче праздник – Иван-Купала. А в этот день все можно!

      Закружился лес и озеро, радостно и трепетно сжалось сердце. А девчата поют, за ухом щекочут, взгляды томные из-под ресниц на него бросают. А ярче всех Анфисины очи горят!

      – Ты, глупый, гребнем меня одарить хотел. Не надо мне никакого гребня. Ты мне себя подари! – шепчет она, как ветром знойным обжигает. И от шепота этого вся кровь так и закипает, так и бродит.

      Вот и рубаха его уже на берег полетела, и штаны вдоль камышей плывут, и стоит он уже в одном исподнем по пояс в воде. Так и до греха недалеко. Да что там – совсем близко! Закрыл Лесь глаза руками:

      – Девки, милые, что же вы делаете- то! Мне ведь что – я птица вольная. Сегодня здесь, завтра там. А ты, Анфиса, вдруг что получится, потом будешь век горе маять! И все из-за лаптей со стельками!

      – Да люб ты мне! Иди сюда, не думай ни о чем!

      Глаза туманом заволокло, в висках застучало.

      – Не по-людски это. Что ж я – нехристь какой!

      И Олесь сквозь Анфисино объятие руку под ворот просунул и крестик медный в кулаке сжал.

      Открывает глаза – лежит он на поляне. Рядом Петрико спит, посапывает, Чалая траву щиплет. Он в одежде своей, при поясе. Только на руке правой от крестика медного кровавый след остался.

      – Надо же, приснится ведь этакое!

      Нежданная гостья

      – Ну, наконец-то просыпаться начали. А я думала, до полудня храпака давать будете.