Играя судьбами. Виктория Лукьянова

колотило не только в груди, но и в голове. Осторожно подняв глаза и прекратив созерцать перламутровые пуговки на его рубашке, я будто провалилась в его лицо. Там была пустота.

      – Знаешь, сейчас не время и не место это обсуждать, – надорванно произнесла, опустив руки и переплетя пальцы в замок. – Давай поговорим потом. А лучше по телефону.

      Сказать ему, чтобы больше не писал и уж тем более не приезжал. Так будет проще.

      Натан пожал плечами. Или мне показалось, что он шевельнулся?

      – У нас же неплохо получалось общаться, – выдавила из себя лживую фразу. Он отреагировал единственным словом:

      – Нет.

      – Но и так нельзя, – выпалила, опуская взгляд на пуговки. С ними было легче. Лишь бы не проваливаться в эту темноту. Безысходную темноту. – Просто поговорим потом? Хорошо? Мне завтра…

      – На работу, – произнес он и шагнул.

      Я испуганно отпрянула, выставляя руки перед собой. Натан замер, уткнувшись грудью в ладони.

      – Пожалуйста… Просто уходи.

      – Нет.

      – Ну почему? – прошептала, смаргивая слезы. – Почему? Уходи…

      Он промолчал. Покачал головой и накрыл мои ладони своими руками. Теплый.

      За всей видимостью человека, будто созданного из мрамора, он был самым обычным. Пусть и идеальным. Кожа к коже, прикосновение, которое во мне резонировало ноющей тяжестью в груди. Я никогда не реагировала на касания так. Так как это происходило именно сейчас и только с ним. Даже Терри не мог вызвать во мне такой отклик. Словно со дна души подняли всю муть огромной ложкой, ударяя при этом по стенкам. Боль и сумятица, в голове неразбериха. И лишь его ладони на моих.

      – Что значит хватит?

      – То и значит! – закричала, пытаясь вырвать руки.

      Его пальцы сомкнулись, оплетая мои запястья стальными канатами.

      – Хватит – значит хватит. Я хочу, чтобы мы перестали общаться. Совсем перестали. Мне не интересна эта чертова переписка. Я не могу и не хочу тратить свое время на глупые споры. Ты отвлекаешь меня. Мешаешь работать. Я устала.

      – Но ты отвечаешь.

      – Потому что ты пишешь. Потому что я так воспитана! Я не могу бросить диалог на полуслове. А вот ты можешь! И, черт бы тебя побрал, отпусти мои руки и убирайся!

      – Нет.

      – Да что ты все заладил нет да н…

      Я хотела кричать. Хотела рвать и метать. Но я оказалась в капкане объятий и заложницей его губ. Мне конец.

      Он обнимал меня. Обнимал так, будто я была хрустальной и могла треснуть, окажи чуть больше давления. Впрочем, именно так я себя и чувствовала. Сдави меня крепче, и эмоции, годами накопленные и утрамбованные в потаенных ящиках души, вырвутся наружу. Выльются черной жижей, обнажат испорченное нутро и отравят его губы…

      Задыхаясь, я закрыла глаза и четко осознала – в его руках мне стало хорошо. Не знаю почему, но я позволила привлечь себя чуть ближе, соприкоснулась с жесткой тканью делового костюма и впервые пожалела, что на мне было так много одежды.

      Голова перестала гудеть. Шум оборвался так резко, будто