Компромат на суженого. Наталья Александрова

шел припозднившийся собачник, поздоровался с Алкой.

      – Это со второго этажа, ризеншнауцер у него.

      Немного погодя из разросшейся лебеды выскочил ризеншнауцер, держа в зубах что-то оранжевое. Он остановился на тропинке и принялся это что-то яростно трепать. Хозяин свистнул где-то далеко. Пес бросил оранжевые лохмотья и понесся на зов. Алка наклонилась и подняла рваную засаленную оранжевую кепочку с оторванным козырьком. Изнутри сохранилась надпись: «Made in USA». Надежда достала полиэтиленовый пакет, аккуратно завернула в него кепочку, и они побрели дальше в полном молчании.

      Напившись наконец нормального крепкого чаю и съев два больших бутерброда с колбасой, Надежда успокоилась. Подруги решили укладываться.

      – Алка, дай полотенце, я душ приму.

      – А горячей воды нет, – невозмутимо ответила Алка, – на прошлой неделе на месяц отключили.

      – Кошмар какой! Слушай, как хочешь, а я вся в пыли, мне чайника не хватит. У тебя есть кастрюля большая, чтобы воды побольше нагреть?

      Алка с ворчаньем встала на стул и полезла наверх, где на шкафу стояла огромная кастрюля.

      – Помоги мне, держи кастрюлю, пылищи там, я ее раз в год достаю, когда воду горячую отключают.

      Однако, как ни странно, пыли на крышке не было. Внутри кастрюли что-то шуршало. Это оказался плотный конверт из белой бумаги, на котором стояла печать со львом и было что-то написано на иностранном языке.

      – Это по-эстонски, – сказала Алка, – печать их.

      Внутри был вложен лист бумаги с текстом и тоже с печатью, к которому скрепкой был приколот листок с переводом, отпечатанным на машинке:

      «Уважаемый господин Тимофеев!

      В ответ на Ваш запрос от 09.01.2000 г. о состоянии и сохранности дома Вашей родственницы Анны Руммо сообщаем Вам, что ее дом, как представляющий художественную и историческую ценность, перевезен в этнографический музей-заповедник под открытым небом Рокка-аль-Маре в 1986 году.

      Секретарь волостной управы Пауль Сепп».

      Стул под Алкой угрожающе заскрипел, Надежда подхватила кастрюлю, но выпустила из рук крышку, которая с грохотом покатилась по полу.

      – С ума сошла, час ночи, соседи спят, – прошипела Алка, – дай руку, а то свалюсь.

      – Катастр-рофа! – заорал проснувшийся попугай.

      – Ты еще тут будешь орать! – накинулась на него Алка.

      – Саша-Паша, прекратите, – немедленно отозвался попугай Алкиным голосом.

      Надежда внимательно рассматривала письмо.

      – Интересный документ. Кто такая Анна Руммо?

      – Это его бабка, Тимофеева моего. Она была эстонка, вышла за русского и до войны жила здесь, а потом, когда Эстонию, так сказать, наши освободили, она в пятидесятые годы уехала на родину, там и умерла потом.

      – Зачем ему понадобилось про дом узнавать? Сейчас у них, конечно, собственность возвращают, но он ведь не гражданин Эстонии, ему ничего не дадут.

      – Ох, не знаю я ничего, даже не знала, что он писал туда!

      – А самое интересное, зачем он это письмо в кастрюлю положил, от кого он его прятал-то?

      – Ты думаешь, от меня?