В мире этом… Стихи. Валерий Вайнин

мир как скромный филиал,

      учреждённый адским синдикатом?

      Но душе нашёптывает плоть,

      что, увы, в пределах филиала

      правит бал не Дьявол, не Господь,

      а продюсер телесериала.

      Или Вам опять нужны века,

      чтоб блеснуть в Рождественскую ночку?

      Поживём – увидим. А пока

      я впотьмах гуляю в одиночку.

      Модель

      Плохо ль оказаться

      в царстве муравьином,

      не уметь терзаться

      и за глотку брать,

      быть на всех похожим,

      чистым и невинным,

      и деньком погожим

      шишки собирать?

      Тащите иголку —

      правила известны:

      можно втихомолку

      думать о своём.

      Хищникам различным

      вы не интересны,

      будучи обычным

      бравым муравьём.

      Даль пред вашим взглядом

      заслонит репейник,

      но не будет рядом

      недовольных лиц.

      Тех, кто прямо с детства

      строит муравейник,

      не собьёт соседство

      бабочек и птиц.

      Трудятся без лени

      с волей неизменной

      сотни поколений

      ныне, как всегда.

      Муравейник числить

      прочною Вселенной —

      есть, о чём размыслить,

      право, господа.

      Очень старый гном

      Корча гримасы из мрака веков,

      сгорбленный и смешной,

      запер я вас, как слюнявых щенков,

      в крошечный мир земной.

      Заняли место в моем шапито

      бог, человек и зверь.

      Но ни за что, ни за что, ни за что

      вы не найдете дверь.

      Если сквозь дверь просочится вода

      или пробьется луч,

      все ж никогда, никогда, никогда

      я не отдам вам ключ.

      Бунт одиночек затопчет народ,

      выхода нет в борьбе:

      тот, кто моих удостоен щедрот,

      замкнут в самом себе.

      Прозрение

      Отмеряют удачу года

      очень скупо,

      воздавая за труд иногда

      миской супа.

      Если ты романтически глуп,

      то не плача,

      говоришь себе: это не суп,

      а удача.

      Неустанно твердя эту ложь

      до могилы,

      ты внезапно в испуге поймёшь:

      так и было.

      XX век

      Он был вызывающе кроток,

      когда фарисеям назло

      учёных и голых красоток

      заботливо брал под крыло.

      Для циников был он учитель,

      воспев орхидеи в дерьме:

      торговец, двурушник, мучитель

      и парень себе на уме.

      Пока не лишился он власти

      и шумно прогресс признавал,

      своей необузданной страсти

      подпольно он волю давал.

      Грешки его были пристойны,

      он многих подвиг на труды,

      и даже глобальные войны

      ему приносили плоды.

      И что же? Замызганным клерком,

      в толпе не опознан никем,

      ушёл он, гремя фейерверком

      и