Крысолов. Андрей Уланов

напарник пытался одновременно закутаться в драное полотенце и задохнуться глотком жгучего деревенского рома.

      – С-с-сх…

      – Ты их видел? А это что? Ай!

      – Д-думаю, к-кинжал.

      – Кинжал?

      – Ну-у, к-кортик. Он б-был промеж ребер у о-одного с-скелета, – хрипло пробормотал Тайкен. – А в-второй сжимал его… сам видишь. Повезло еще, что только запястье отломилось, а не вся рука.

      Нюр молча кивнул, не в силах отвести взгляд от полускрытых ракушками костяшек.

      – Думаешь, это не простой клинок?

      – А ты п-посмотри. Видишь, рукоять заросла, – Тайкен сделал еще глоток и снова закашлялся. – Зато на лезвии только песок да ил. Пяткой бью, не простая сталь у этого ножика. Вот, смотри…

      Он потер свою добычу краем полотенца – и в самом деле, покрывавший лезвие налет сходил почти без усилий. А под ним…

      Тай выронил кортик.

      – Великий Огонь, – ошеломленно выдохнул Нюр. – Это же… ведь это же…

      Часть первая

      Анчаровые финики

      Наш мир и достаток зависят от Божьего промысла и военно-морского флота.

Английский король Карл II (1660–1685)[2]

      Год 1463-й ОС, 8-е менура, Таррим.

      – Доброй зари, тан Диего.

      Эти слова были произнесены вполне обыденным тоном, а прозвучали будто приговор – тому волшебному, радужно-зеленому, словно картины работы эльфийских мастеров… в общем, тому, что всегда остается за гранью сна. Как ни старайся в первые мгновения удержать в памяти ускользающее виденье, оно непременно уйдет, протечет, словно пролитое вино меж растопыренных пальцев. И останется от него ровно столько же – лизнуть, почувствовать вкус… но не больше. Обидно до жути.

      – Доброй зари тебе, мерзкий старикашка.

      Тот, к кому были обращены эти слова, неожиданно рассмеялся. Негромко – но и этого хватило, чтобы тан Диего приподнялся над подушкой, приоткрыл глаза – точнее, один, правый – и с удивлением посмотрел на стоявшего рядом с кроватью человека. Среднего роста, широкоплечий, длинные седые волосы стянуты в тугой пучок на затылке, в черных зрачках гарцует эскадрон смешинок. Даже те немногие, кто сумел бы угадать, что Вальдес Марратоа уже начал счет шестому десятку лет, вряд ли назвали бы его «старикашкой».

      Для начала – большинству страх за целость шкуры придержал бы язык.

      – Чему ты смеешься?

      – Я просто вспомнил, как впервые услышал этот ваш ответ, мой тан. Ровно девять лет назад.

      – Разве? – удивленно переспросил Диего. – Мне казалось…

      Он замолк, вспоминая. Тогда у вошедшего в его спальню мужчины седина едва пробивалась сквозь черноту, да и морщин было куда меньше. И назвать его мерзким старикашкой мог разве что тринадцатилетний мальчишка…

      …для которого в мире, казалось, навсегда померк свет.

      …и пока не знавший, что этот человек отныне заменит ему отца.

      …а может, и станет чем-то большим.

      – Мне казалось, это было целую вечность

2

It is on the Navy, under the goon providence of God, that our wealth and peace depend (англ.)– эта надпись выгравирована на фасаде Королевского Военно-морского колледжа в Дартмуте.